Поход - Князь
Поэтому снимаемся, уходим от наблюдения здесь, и едем на заводину, где они причаливали. Там, на противоположном берегу, наверняка, тоже кто-то есть. Появляемся там, даём им свободу действий здесь. Пусть готовятся, сектора огня распределяют, по секретам рассаживаются, ожидая нашего возвращения. А вы им там, на заводине, стриптиз покажете, чтобы слюни потекли. Может, заодно вычислить получится, где наблюдатель сидит. А нет — показываем полностью наплевательское отношение, купаемся, прыгаем-бегаем, орём как дурные. Можно даже к моей фляжке приложиться, только воду в неё налить.
А потом — садимся на транспорт и едем. И по пути — растворяемся. Транспорт загнать в лес, замаскировать, самим — исчезнуть. Пусть подёргаются, думая, куда мы делись. А потом устроят поиски. Только в этом случае на подготовленных позициях будем мы, а не они.
— Командир, а если стрелять начнут, когда мы в воду залезем?
— Разве что совсем дурные, что вряд ли. Там метров четыреста-пятьсот расстояние, стрельба на такой дистанции уже сродни шаманству. А здесь ещё добавляется стрельба над водой. Я, конечно, не снайпер, но про себя могу сказать — с гарантией не попаду. Да и смысла стрелять не вижу: спугнуть в их планы вряд ли входит. Убедятся, что мы расслабились, и будут готовиться встретить нас на локалке, чтобы всех сразу завалить или захватить. Всё, поехали.
Красивы всё-таки женщины в их естественном виде. Сандра запросто скинула с себя всё и плюхнулась в тёплую водичку залива. Нора немного притормозила, поглядывая на Ивана, потом, видимо, в душе махнула на всё рукой и полезла следом. Кувыркаются в воде, плещутся, посвечивая иногда особо белыми частями тела. А я пытаюсь высмотреть блик оптики на том берегу. Не, не судьба. Вот если бы утром… А на заходящем солнце — не увижу.
Не тороплю, пусть на локалке готовятся не спеша. Устроим вам сюрприз, посмотрю, на что вы годные, когда у вас всё пойдёт не по плану. Именно — посмотрю, не хочу девчонок даже на дистанцию стрельбы выставлять, не то что воевать. Их забота — делать, чтобы нас стало больше, а вот чтобы их стало меньше — это я сам озабочусь. Ну и Иван на подхвате, пусть учится.
— Девчата, хорош! Нора — дежурить, смотришь тот берег. Мы тоже быстренько искупнёмся. Если что увидишь — стрелять только когда мы из воды выберемся.
А хороша водичка… И так хорошо, когда чувствуешь, как пот и грязь с тебя уходят. И усталость вместе с ними. Интересно, будет когда-нибудь такое время, когда можно будет, не думая о том, что ещё надо и то, и это, и вот то ещё сделать, доделать, исправить, — просто валяться на бережку? Ага, и сколько времени я такую жизнь выдержу?
Уже одеваясь, слышу тихий голос Норы:
— Командир, не на том берегу наблюдатель. На нашем, на самом мыске сидит. По дальномеру — четыреста двадцать метров.
— Угу, не подавайте вида. Собрались, и по одному медленно к машинам. А я тут пока шнурками позанимаюсь. Тщательно.
Вот же глазастая… Я так ничего и не высмотрел.
Отъехав с километр, загнал машину в лес. Остальные сумели заехать поглубже, да, в общем, это и неважно. Дальше прошли уже ногами. Разместились в небольшой впадине, и я, пока на маленьком бездымном костерке готовился ужин, начал инструктаж личного состава:
— Значит так, всем очень внимательно слушать и затем — очень тщательно выполнять. Сейчас они сидят и ждут нас на локалке. Терпения у них хватит максимум на час, а потом замандражируют. Только поздно будет — стемнеет. А лазить в темноте по такому лесу — занятие абсолютно гиблое. В засаде сидеть — можно, а вот искать — бесполезно. Так что до утра затихнут, а потом начнут. А чтобы не отменили, я сейчас сбегаю, светанусь. Ваня, я сказал — один сбегаю. И запомните ещё одно: никто из вас не имеет боевого опыта. Это то, чему не учат. Поэтому мне одному — легче. Себя-то я уж как-нибудь уберегу, а если ещё кого-то из вас беречь придётся — могу не уследить, старый стал.
— Андрей Владимирович, вы же говорили, что никаких спецназов. А где же тогда нахватались всего этого?
— Ваня, не порочь название и само слово. Сейчас, б… блин, везде спецназы. Куда ни кинь — работает спецназ. А всё почему? Потому, что есть такое слово — Устав. Это нечто такое, что священнее коровы в Индии и святее Папы Римского у католиков. Вот ставят тебе задачу, и ты сразу понимаешь, что обязательно будешь виноват. Если не выполнишь — понятно. Но и если выполнишь — тоже. Потому что по Уставу сделать это невозможно. Выполнить можно, но только нарушив. И все это понимают. И капитан Иванов, которому эту задачу поставили, и полковник Петров, который задачу ставил. Не понимает безымянный лейтенант, который участвует в выполнении, просто потому, что он — лейтенант, да и Устава толком не знает, и генерал Сидоров, который Устав знает, но и только.
И вот полковнику приходит в голову мысль: а давайте мы это дело поручим не обычной роте, а «специального назначения». На неё же обычный Устав не распространяется, она же специальная. Да где же мы такую возьмём? А ту, что есть — переименуем, по документам — создадим на базе существующей.
Это я, конечно, сильно утрирую, но в целом — так. Потому что пересмотреть Устав — мероприятие просто немыслимое: он же писался, как надо было правильно действовать в прошлой войне, а не в той, что началась сейчас или будет завтра. Спецура, настоящая, у нас есть. — Э-э, сбрехал, не у нас. Там, на Земле. — Только её немного — очень уж она дорогая, и про неё практически никто вообще не знает.
Ну а я… Служба была специфичная, во всём. Сильно далеко от начальства, да я был «из пинжаков», мне перспективы карьеры были пофигу. Ну и… да
