Цветочная сеть - Лиза Си

— Это я недостоин тебя.

Усталым голосом она произнесла:

— Значит, ты хочешь понять, почему я оставила тебя? Пусть не останется никаких секретов. Про самые страшные грехи ты уже знаешь.

— Хулань, пожалуйста, не говори так…

Но она перебила:

— Мы жили в квартире у пляжа, помнишь? — Когда Дэвид кивнул, Хулань продолжила: — Конечно. В выходные мы гуляли по пляжу. Сидели у кромки воды и мечтали о будущем, которое нас ждет. Мы поженимся, купим дом, у нас родятся дети, мы изменим мир к лучшему. Я надеялась таким способом исправить прошлые ошибки. Но не проходило и дня, чтобы я не думала о том, каким образом вселенная отомстит мне за содеянное. И однажды в субботу я узнала, каким именно…

— Отец попросил тебя вернуться домой.

— Он написал, что мама наконец вышла из больницы. Она провела в России тринадцать лет и теперь нуждается во мне. Пришло время вернуть ей долг.

— Почему ты мне не сказала? — И снова Дэвид подумал о том, сколько они потеряли.

— Миллион раз я задавала себе этот вопрос. Наверное, я боялась, что не смогу вынести твое презрение. Я, Лю Хулань, названная в честь смелой революционерки, тряслась от страха. Я тайно запланировала отъезд, купила билет, упаковала чемодан. Затем поцеловала тебя на прощанье и пообещала вернуться через пару недель. А должна была сказать, что, закрывая дверь в нашу квартиру, я закрыла дверь для редчайшего счастья, которое может выпасть на долю девушки с моим прошлым.

— Возвращаясь в Пекин, ты знала, что это навсегда? — спросил Дэвид. Не получив ответа, он взмолился: — Я должен знать, Хулань! Пожалуйста, скажи правду!

— Поначалу я не знала, чего ожидать. Но когда увидела маму… — Она закрыла лицо руками.

— Что с ней случилось?

— Никто мне так и не объяснил. Вряд ли отец в курсе, а дядя Цзай если и знает, то не скажет. А мама… Она была прекрасной танцовщицей, я тебе говорила? Обладала потрясающей грацией и ловкостью. А голос! Когда она пела, слушатели плакали. У нее был ангельский голос. Но когда я снова увидела ее, она сидела в инвалидном кресле, а голос почти пропал. Мне пришлось остаться, Дэвид. Понимаешь?

— А мои письма?

— Они до сих пор хранятся у меня.

— Я ведь подавал заявления на визу.

— Тогда я обращалась к дяде Цзаю. Он дергал за нужные ниточки, и тебе отказывали.

— Нужно было позволить мне приехать. Нужно было сказать мне правду. Даже если ты не могла полностью открыться мне, надо было хоть намекнуть, а не исчезать бесследно.

— Но как намекнуть? С чего начать? Какую часть истории рассказать, а что утаить? Подумай сам, ты бы засыпал меня вопросами.

— Нет, я бы понял.

— Ты же знаешь себя, Дэвид. Правда значит для тебя всё. У тебя обостренное чувство справедливости.

— О боже! — простонал он. — Ты не смогла признаться из-за того, что я делил мир на черное и белое.

— Нет! — Хулань взяла его руку и прижала к груди. — Ты восхитительный. Бесстрашный. Непоколебимый. Разве ты не понимаешь, что именно за это я тебя и люблю?

— Но это же и оттолкнуло тебя от меня.

— Да, — призналась она и прислонилась к стене.

На этот раз, когда Дэвид потянулся к ней, Хулань не отстранилась. Он привлек ее к себе и заключил в объятия.

— Вернемся к твоему вопросу, — сказала она. — Я не состою в сговоре с Гуан Минъюнем или триадами. Эти деньги принадлежат моей семье и получены благодаря связям отца. Я ни разу не лгала тебе с момента нашей встречи. И переводила все правильно. Я пыталась объяснить, что мы видим. И я не предавала тебя. — Она обмякла в его руках, будто ее душа покинула тело.

— Я люблю тебя, Хулань, — прошептал Дэвид. — Никакие твои поступки этого не изменят…

— Но я…

— Ты спасла родителей единственно возможным способом. А остальные… тот учитель и парень на ферме. Ты же была ребенком!

— Это не оправдание.

— Нет, но с тех пор ты пыталась исправиться. Ты посвятила жизнь государственной службе. Разве Никсон или множество других участников культурной революции способны на такое?

Дэвид почувствовал, что Хулань пытается отстраниться, но лишь крепче прижал ее к себе.

— Главный вопрос в том, — продолжил он, — сможешь ли ты простить меня.

Хулань посмотрела на него. Глаза у нее заблестели от слез, и она снова зарыдала, а Дэвид по-прежнему ее обнимал.

Глава 20

12 февраля, официальная резиденция посла

Они переночевали у Хулань, не сомневаясь, что агенты из министерства наблюдают за домом из седана, припаркованного за воротами. Утром Хулань все еще не оправилась от шока, да и Дэвид чувствовал себя выжатым как лимон, но между ними никогда прежде не было такой близости. Все стены, разделяющие их, наконец рухнули. Но влюбленным предстояло разобраться в своем положении. Оба сознавали, что оказались в тупике.

Хулань заварила чай, и они сели за маленький круглый столик на кухне.

— Нас хотели убить, — сказал Дэвид. — Кто знал, что мы едем в тюрьму?

—  Гуан Минъюнь.

— А еще?

— Питер.

Дэвид подумал немного.

— Ты говорила, что он кому-то докладывает о наших передвижениях. Кому?

Хулань замялась:

— Я была его непосредственным начальником. Выше меня, только начальник отдела Цзай.

— Цзай?

— Но это не он, — сказала Хулань. Дядюшка Цзай никогда не навредил бы мне…

— И все-таки неплохо бы поговорить с ним, — заметил Дэвид. — Еще кто-то в министерстве был в курсе, и Цзай может знать, кто именно.

Одежда Дэвида все еще была испачкана сажей и грязью. Первым делом им нужно было завезти Дэвида в гостиницу переодеться. Очевидным способом передвижения мог показаться министерский седан, припаркованный снаружи, но теперь даже само присутствие автомобиля казалось зловещим.

— Если предатель кто-то из министерства, откуда мы