Лахайнский полдень - Алексей Анисимов
Семён кивнул с пониманием.
– Поднялся на швеллере на ноги, медленно. Включил фонарь. Прямо на уровне глаз оказался еще один швеллер. Посветил выше, и понял: их там много. Целая цепочка. Идет вверх. – Асахи посмотрел на супругов и задумчиво произнес: – До сих пор не знаю, зачем полез. Безысходность? Не совсем. Может, как в детстве: «А смогу ли»? Дурак! Но полез… – Он говорил, не глядя на собеседников, будто снова карабкался по тем швеллерам. – Лез тяжело. Ладони скользили: пальцев не хватало, чтобы нормально зацепиться. Металл гладкий. Плечи ныли, локти дрожали, но я лез. Уже на третьей опоре подумал: вниз так просто не спуститься. Только вверх или сорваться. Дальше уже не думал. Просто хватался и тянул тело выше. Как будто доказывал кому-то: не сорвусь, не сдамся! И вот последняя перекладина. Всё, что держит теперь, – мои руки и страх отпустить…
– А сколько их было? – спросил Семён.
– С десяток. Скорее, больше. – Асахи на секунду задумался.
Семён покачал головой, прикидывая:
– Вы ж метров на пятнадцать, если не выше, забрались?
– Да. Тело гудело. А наверху опоры пошли в линию. Вели на ту сторону. Я начал перепрыгивать. Сначала легко. Потом… – Асахи слегка наклонился вперед. – В середине, над каналом, я буквально на секунду остановился. Сбился с ритма, и тут накрыло. Страх. Жуткий. Я замер – подо мной пустота. Боялся даже пошевелиться, как парализовало. Кровь застыла внутри. Стоял так долго. Потом выдохнул и шагнул дальше. А там… еще хуже.
– Вы же хотели перебраться туда, верно? – уточнила Светлана.
– Хотел, но… – Асахи сделал паузу и с раздражением закончил: – …надо было думать, прежде чем лезть! Стою на крайней опоре и понимаю: назад – никак. Теперь только вниз. Но это же не как вверх. Не дотянешься. Не перескочишь. Всё нужно делать в полной темноте. Фонарь не включишь – держаться надо двумя руками… – Он с досадой провел ладонью по подлокотнику кресла. – А еще швеллер с торца очень узкий. Стою босыми ногами на нем. Тело раскачивается. Руки расставил в стороны, как гимнаст в цирке. Только без страховки.
Я себя проклинал – залез, а теперь стою. Не прыгнешь. Не спустишься. Назад тоже нельзя. В ловушке! Снял сумку и повесил на край, чтоб не мешала. Затем лег животом и свесился вниз посветить там фонарем. Но ничего не видно, только выступ какой-то. Узкий. Не балкон, не плита. Просто торчит. Метров пять до него. Прыгать опасно – промахнусь. Подумал, может, если только повиснуть… Останется тогда метра три… Но как удержаться пальцами на краю швеллера? Металл гладкий, скользкий. Фонарь же нужно держать, чтобы прицелиться, куда приземлиться. – Асахи опустил взгляд. – Я даже не продумал ничего – и сразу вниз. Повис на перекладине. Отпускаю руку с фонарем. Остался висеть на одной и тут… сорвался. Пальцы не выдержали.
Света тихонько вскрикнула, как от боли:
– Разбились?!
– Я не прыгнул. Не спустился. Просто рухнул. Как мешок. Удар в ноги был будто кувалдой. Но ничего не сломал… А вот руки…
Я подставил их, чтоб как-то смягчить падение. Фонарь ударился о бетон – и вдребезги. Всё! Вокруг чернота!
В гостиничном номере словно и правда потемнело. Дождя за окном не было, но с потревоженных ветром деревьев падали тяжелые капли. Казалось, кто-то крадется в темноте. Светлана посмотрела на силуэт японца, тот сидел неподвижно.
– Я не понимал, что делать. Лежал. Не двигался. Прислушивался к себе: к боли, дыханию… Темнота теперь была настоящей. Не мрак. Что-то плотное. Без краев, без теней. Поднес руку, прямо к лицу. Ничего не вижу. Я исчез. Тут вспомнил про сумку. Дернулся, а ее нет. Спички же в ней, а она там наверху осталась. – Асахи поднял руку. – Всё! Теперь точно всё!
До балкона было метров пять. Значит, подо мной десять. Не меньше! Если вообще что-то подо мной есть. Прыгнуть в черноту?! От мысли этой сразу свело ноги. Похоже на отчаянное самоубийство!
– Вы же спаслись?! – не выдержала Света.
– Очевидно! – усмехнулся Семён. – Иначе грустили бы мы сейчас тут в одиночестве.
– Спасся, – задумчиво произнес Асахи. – Но уже не я…
Семён сидел тихо. Шутить больше не хотелось.
– Я сжал голову руками. Просто чтобы остановить этот шум. Мысли… Страх. Всё навалилось разом. Хотел подняться, но не смог. Темнота будто давила. Путала. Я встал на четвереньки и пополз. Потихоньку. Наощупь. Бетон холодный, гладкий. Иногда шершавый. И тут – край! Я прямо услышал пустоту за ним. Туда провалился небольшой кусок бетона, я задел его пальцами. Даже эхо не вернулось. Будто обрывалось внизу, в темноте.
Асахи невольно прикрыл глаза. Комната, пусть и погруженная во мрак и почти невидимая, исчезла полностью. Он смотрел сквозь веки на темноту. Но и сейчас она не казалась ему такой осязаемой и плотной, как в тот раз. Потеряв фонарь, он не просто лишился возможности видеть. В полной темноте, слыша лишь шорохи собственных движений, он остался без времени, наедине со своими мыслями. Это было похоже на галлюцинацию. Даже понять, что кажется, а что реальность, было тяжело. И тут он снова нащупал бетонный край. Рука провалилась в пустоту, но уже с другой стороны выступа…
– Не представляю, что бы я чувствовала, – с ужасом призналась Света. – Вы как на острове там застряли. Только вместо воды – ничего вокруг. Вакуум…
– Вот тут меня охватила настоящая паника. Я рванулся назад. Не помню зачем. Просто от этого края. От темноты. Лишь бы подальше. Сделал пару шагов и споткнулся. Меня повело. Назад… вбок… я не понимал. Чувствовал лишь – падаю! Как-то перевернулся в воздухе, подставил руки – надеялся, сейчас упрусь в стену. Но пусто. Воздух. Руки прошли мимо. Я летел вниз. – Асахи замер, его пальцы сжались. – В голове было только одно: это конец. Ошибся! Повернул не туда. Не та сторона. Ждал удара, боли… смерти. – Он провел ладонью по лбу. – А потом – резкий толчок в живот. Я рухнул. Но не в пропасть. Просто перевалился через какую-то низкую стенку и
