Круг ветра. Географическая поэма - Олег Николаевич Ермаков
Махакайя приостановился и обернулся к Шаоми. Поблизости уныло взревел осел. В воздухе пронеслась стайка ласточек.
— Эй, уважаемые! Зайдите ко мне! Попотчую вас сладким! — крикнул зазывала из винной лавки.
— Разуй глаза! — рявкнул Шаоми и указал пальцами на свои глаза, а потом на монаха.
Веселый смуглый зазывала с отсутствующими верхними зубами еще шире улыбнулся.
— Плывет лодка, но без воды она стоит. Так и трезвые — все на мели, хоть солдаты, хоть чиновники, хоть монахи!
— А ты мудёр! — восхищенно воскликнул Шаоми. — Погоди, скоро я к тебе снова приду, только продам пару свитков.
— Нарисуйте моего хозяина богом вина, и будет вам награда.
— Эй! — Шаоми погрозил ему кулаком. — Не богохульствуй!
Он снова догнал ушедшего вперед монаха. Мимо проскакал довольно быстро всадник, вздымая пыль и не обращая внимания на людей. Все шарахались в стороны. Это был чей-то вестник в синем халате и в черном платке, повязанном на нитяной каркас и пук волос, как обычно, но сбоку у него торчало фазанье перо.
Шаоми с негодованием на него оглянулся.
— Доставщик пустых вестей!.. Забот! Воплощенная забота. — Художник переводил дыхание, догнав монаха. — А благородный муж всегда беспечен.
Эту сентенцию Кун-цзы, немного переиначенную Шаоми, очень любил отец Махакайи.
— Послушайте, почтенный монах! Я — тот, кто вам нужен. А вы — тот, кому нужен я… — Шаоми завращал глазами, соображая, и, сообразив, расхохотался, прихлопывая себя по животу. — Заговорился. Хотел сказать… сказать… — Он пристроился идти рядом. — Я читал эти записки.
Махакайя резко остановился и посмотрел на Шаоми. Тот кивнул, поглаживая себя по животу.
— И я вам ее достану.
Монах глядел на этого грузного человека, от которого разило вином, не зная, верить ли ему. Помолчав, тот добавил уже совсем тихо, но решительно:
— Когда ищешь огонь, находишь его с дымом, а зачерпывая воду в колодце, уносишь луну. Я дым и колодец. Огонь и луну вы уносите и скоро узрите.
Глава 13
И Шаоми сдержал свое слово.
Однажды прислужник сообщил Махакайе, что его там во дворе спрашивает какой-то громила. Махакайя просил ответить, что сейчас у него начинается дхьяна и он не может выйти. И, войдя в зал, уселся, развязал пояс, опустил голову и, расслабив все члены, начал простой отсчет — до десяти на вдохе и до десяти на выдохе, потом снова на вдохе и опять на выдохе, и на третьем круге — а именно кружащимися ему представлялись эти цифры — он вошел во врата пустотности. И там ничего не было. Совсем. Хотя все же что-то неясное пребывало. Добиться чистоты было не так просто. Махакайя никак не мог схватить, что же ему мешало. Настоятель учил его, что надо и саму попытку, само желание схватить это преодолеть. Легко сказать.
И все же время отсутствовало. Почти. Когда Махакайя вышел во двор, тень от старой сосны в седых космах мха сместилась далеко в сторону от утра… И во дворе он увидел грузного человека с толстым носом. Тут же на ум ему пришел Западный рынок, он даже почуял запах вина… Но сегодня от этого человека пахло только чем-то ароматным, не перебивавшим все-таки запах пота. Рисовое зернышко, уже вспомнил Махакайя и снова подивился полному несоответствию имени его носителю. И на этот раз он был в чистом белом халате, хотя, как понял Махакайя, живописец происходил из чиновничьей семьи, только обедневшей. И фигура вставшего с большого валуна Шаоми выражала смирение. Хотя и производила несколько комичное впечатление. Они поздоровались.
— Признайтесь, уважаемый, — сказал Шаоми, — вы уж и стерли меня со свитка своей памяти?
Все-таки он не умел говорить смиренно.
Монах хотел возразить, но вдруг кивнул и улыбнулся.
— Как я не люблю постных неправд! — тут же воскликнул громко Шаоми. — И ваша правда мне по сердцу. Так вот. — Он протянул длинный круглый футляр. — Вот, — повторил он и все-таки склонил голову, так что его толстые щеки обвисли, и усы тоже. — Вот.
Махакайя взял футляр, осторожно открыл верхнюю крышку и бережно достал свиток, начал его разворачивать и уже прочел: «Записки о буддийских странах». Глаза побежали дальше: «1. Фа-сянь из Чанъани, будучи обеспокоен ущербным состоянием книг винаи в Китае, во второй год правления Хун-ши, в год цзи-хай, в сообществе с Хуй-цзином Дао-чжэном, Хуй-ином и Хуй-вэем отправился в Индию для изучения установления винаи. Вышли из Чанъани…»[139]
У Махакайи в горле пересохло. Он быстро взглянул на Шаоми. Тот смотрел серьезно, маленькие ореховые глазки его были изучающе глубоки.
— Где вы это взяли?
— Моя забота.
— Когда вернуть?
— Как перепишете.
Махакайя услышал свист и поднял голову. Чистую синеву рассекали крылья ястреба. Он спикировал на сосну. Этот ястреб жил здесь и охотился на ласточек. И монахи не знали, что с ним поделать. Спрашивали у настоятеля, но тот лишь разводил большими руками и обращал лицо в пигментных пятнах к небу. Каждый день тот или иной монах предлагал новое решение задачи. Например, один сказал, что нужно ястреба кормить и так отвадить от охоты на ласточек. И стал подвешивать на сосну кусочки мяса, за которым специально выходил в торговые мясные ряды со второй патрой[140], объясняя мясникам, для чего ему это надо, для кого. Те, отпуская шуточки, все-таки оделяли монаха кусочками баранины и верблюжатины, конины. Но мясо склевывали сороки и вороны, а ястреб к нему и не притрагивался. Так что и кусочки перестали подвешивать к веткам. Разорить гнездо ястреба никто не решался. Но и спокойно глядеть, как он пикирует на ласточек, схватывая ту или иную белогрудую птичку, монахи не могли. И они отворачивались. Этот ястреб был каким-то вызовом самой природы или наказанием. Сами монахи мясо могли употреблять лишь при соблюдении трех условий: первое — не видеть и не слышать; второе — не знать; третье — быть случайным едоком.
Все ждали, что скажет или предпримет Махакайя, известный уже своим ярким умом.
Но тому пока ничего не приходило в голову.
Шаоми тоже посмотрел на ястреба.
— О, я хочу его нарисовать.
— Хорошо, — сказал Махакайя, — я испрошу для вас дозволения. Но, наверное, это не вся плата?
Шаоми тут же кивнул.
— Разумеется.
— Сколько вы хотите?
Шаоми сделал отстраняющий жест и ответил брезгливо:
— Нисколько. Мне ничего
