Княгиня Ольга - Елизавета Алексеевна Дворецкая
«Уж не ясновидящий ли он?» – подумала я тогда.
Ну что вы хотите: я была не из тех бойких девок, которые с двенадцати лет, едва успев надеть поневу, начинают перемигиваться с парнями. Я тогда еще не поняла, что Мистина из тех мужчин, кто всегда ищет взгляда хоть какой-нибудь женщины, кроме совсем старых и дурных собой.
Вскоре вошла мать. Я поставила кринку на стол и сказала:
– Если я вам не нужна, я пойду к Эльге?
– Иди, – вздохнула мать, и я поняла, что она сама оттуда.
Наверное, они с Домашей обсуждали то же самое. Мы знали: обе наши матери хотят видеть Эльгу за Дивиславом. Обе они сами прожили жизнь за варягами и, я думаю, не имели причин жаловаться на судьбу, но под влиянием своей родни сохранили недоверчивое отношение ко всем прочим выходцам из руси.
Я вышла из дома, но к Вальгардовой избе не повернула, а остановилась за углом.
Через какое-то время послышались шаги.
Мистина направлялся к отхожему месту.
Я обождала, пока он покажется оттуда, вышла из-за угла, убедилась, что он меня заметил, и пробежала к бане. Юркнула туда, спряталась за косяк, еще раз оглядела двор.
Вроде никого нет.
Я села и стала ждать. Сердце у меня так билось, что хотелось придержать его рукой. Если кто увидит, что я переглядываюсь с чужим парнем…
Вот уже чем меня никогда не попрекали, так это распутством. Но глупо было беспокоиться о своей славе, когда Эльге грозило нечто похуже.
Стало темно: кто-то загородил дверь. Потом вполголоса помянул йотунову мать: выпрямляясь, этот дылда стукнулся головой о косяк.
– Тише ты!
Я схватила его за руку и потянула в темный угол, толкнула, прикрыла дверь – но не полностью, чтобы никто не заподозрил, будто в нетопленой бане кто-то есть.
– Послушай! – Я встала перед ним: он сидел на скамье, вытянув длинные ноги чуть ли не на всю баню, и видно было, что пивом он угостился от всей души. – Ты что-нибудь соображаешь, или я зря тебе столько подливала?
– Я все соображаю! – Мистина засмеялся. – Только пока не знаю, ты сама хотела со мной повидаться или тебя сестра послала. Но я согласен на то, и на другое!
– Моя сестра просила меня поговорить с тобой.
Мне хотелось ради осторожности понизить голос, но для этого пришлось бы подойти к нему поближе, чтобы он меня расслышал, и я не решилась.
– Ты можешь дать слово от имени Ингвара сына Ульва, что он отомстит за нашего родича Вальгарда, если моя сестра согласится стать его женой?
– Так я для этого и приехал! – Он хлопнул себя по бедру. – С самого начала вам всем об этом твержу! А вы сперва хотели меня утопить – и только гибель твоего дяди спасла от ужасной гибели меня. Я твердо намерен попасть в Валгаллу, а для этого надо погибнуть в бою. Поэтому я решительно не согласен быть растерзанным сумасшедшими девками!
– Ну, уж если кому судьба появляться не вовремя, то мы не виноваты!
– А мне сдается, я появился очень даже вовремя! Ведь этот ваш второй жених, князь Дивислав, едва ли побежит мстить за Вальгарда.
Видно было, что он слишком пьян, чтобы сосредоточиться на деле.
– Я не собираюсь болтать здесь с тобой всю ночь! Если тебе надо проспаться, то я лучше приду с утра.
– Да ладно тебе! – Он вдруг наклонился вперед, поймал меня за подол и подтянул к себе. Я упиралась, стараясь не шуметь. – Я что, похож на пьяную свинью?
– Похож!
– Я все понимаю. Успокойся. – Он провел рукой по лицу. – Так твоя сестра согласна?
– Согласна, если Ингвар выполнит условие. Но ее родные, мать и князь, не согласятся, поэтому тебе придется увезти ее украдом. Ты знаешь, что это значит?
– Знаю. Уводом, убегом… это так называется. Это означает, что мы встречаемся у реки, я сажаю ее в лодку и увожу. Если нас не поймают до утра – она моя.
– А вас не поймают?
– Дорогая! – Он взял мою руку и так пылко прижал к своей груди, будто это за мной он приехал сюда через полсвета. – Погляжу я на того болвана, который попытается отнять у меня девушку! Едва ее увидев, я понял: эта девушка будет моей… ну, то есть нашей. Ингвара конунга. Я еще не знаю как, но будет. Даже если мне придется уговаривать ее и запугивать, как Скирниру Герд[104]. Ты знаешь, кто это такие?
– Некогда басни рассказывать! Есть еще одна важная вещь! – Я отняла руку, но он будто этого не заметил и снова ее взял. – Браки украдом – не для знатных людей. Настоящий брак заключается с согласия родни, с приданым и дарами. Ты это знаешь не хуже меня. И мы хотим, чтобы ты и Ингвар конунг хорошо уяснили кое-что. Мы все помним, почему обручение моей сестры и Ингвара уже было расторгнуто один раз. Его отец опозорил себя, продав свое честное слово за то ожерелье, что ты привез. Если теперь Эльга возьмет ожерелье снова, это будет означать, что в приданое она приносит возвращенную честь Ульва конунга и его сына Ингвара. Даже если другого приданого не будет! И она станет настоящей его женой, княгиней, королевой, и будет делить почет и уважение, которого Ингвар сумеет добиться, и ее сын будет его первым и полноправным наследником. Ты имеешь право обещать это от его имени?
– Еще забыла: и покупать ей все украшения, на которые она укажет… Да тебе бы на тинге речи держать! – восхитился Мистина. – Кто тебя научил? Если отец, так я пойду к нему, и мы все обсудим как следует, сидя за столом.
На самом деле мы с Эльгой все обдумали по пути из леса домой. Мы хорошо знали разницу между свадьбой с брачными дарами и обычным украдом.
– Не важно, кто меня научил. Ты можешь дать слово?
– Клянусь Одином! Или Перуном, если тебе так понятнее.
Я засмеялась.
Он говорил со мной на северном языке и думал, что я не знаю, кто такой Один.
– Она выйдет ко мне утром? Я уезжаю на заре.
– Не думай, что здесь одни глупцы. Если она просто уедет с тобой, вас поймают еще до первого поворота реки. А надо не попасться до утра. Поэтому завтра тебе далеко уезжать не следует. Вы подниметесь по реке до ручья, заведете в него лодки и вытащите их на берег. Спрячьте в кустах, чтобы с реки не было видно. Там роща, а в ней глубокий овраг. В нем вы и ждите. Через несколько дней мою сестру отошлют из дома. Но она пойдет не туда, куда ее пошлют, а к вам. Тогда вы и увезете нас. А дня два-три, надо думать, нас не хватятся.
– Вас? – Он подтянул меня к себе поближе, но я отодвинулась и снова отняла руку. – Ты тоже поедешь?
– Я всегда буду сопровождать ее.
– Ну, красивые девушки у нас лишними не будут…
Он попытался меня обнять, но я выскользнула и встала.
– Стой, ты куда!
Он протянул свои длинные руки, чтобы поймать меня, но я отскочила к двери.
– Мы уже все решили!
Я припала к дверной щели, пытаясь разглядеть в сумерках: нет ли кого поблизости, не увидит ли кто, как я выхожу из нетопленой бани? В это время меня обняли сзади, разгоряченное лицо Мистины уткнулось мне в шею под косой.
– Ну, куда ты? – бормотал он, целуя меня в шею. – Не спеши. Побудем еще… Может…
– Ты сдурел совсем!
Я отпихнула его изо всех сил, толкнула дверь и выскочила наружу, уже не заботясь, есть ли кто рядом, и пустилась бежать к Эльгиной избе. Сердце колотилось, пробирала дрожь, но не от страха, а… не знаю от чего.
Щеки горели, я была возмущена и в то же время фыркала от смеха.
Вот дурень!
Но уже возле двери Вальгардовой избы я перестала смеяться. Если наш замысел сорвется, это дело, что киевский верзила хотел сделать со мной, с Эльгой сделает медведь. Мистина-то еще ничего себе…
Я тайком передала Эльге, о чем мы договорились, но о завершении нашей с Мистиной беседы смолчала. Почему-то я знала: ей будет неприятно услышать, что он лез ко мне. Может быть, ей и надо было это знать, но… просто мне не хотелось об этом говорить.
Мы легли спать у Домаши на полатях, как почти всегда, но я долго ворочалась и не могла заснуть.
Все вспоминалось, как его длинные руки обвились вокруг меня, и от этого начинал ныть живот.
Эльга, кажется, тоже не спала. Но я даже не хотела гадать, о чем думает она.
Поведу русалку от бора до бора,
