Девочка с косичками - Вильма Гелдоф

– Ах, ну тебя, – бросаю я ей в спину. – Злыдня!

В молчании, не отходя друг от друга, мы осматриваем местность. Отмечаем, куда отъезжает самолет, где устанавливают зенитки. И тут Трюс заводится опять:

– Глупая ты дикарка, вот ты кто! Вовсе я не злыдня, я демонстрирую лидерские качества. – Ее голос звучит самодовольно.

– Чего? Чего ты там демонстрируешь? Тоже начала умничать?

– Лидерские качества, – повторяет Трюс. – Так Франс сказал.

– Да, – говорю я. – Франс – известный шутник.

20

В госпиталь, где мы работаем, регулярно доставляют раненых после бомбардировок аэродрома. Иногда привозят и английских пилотов. И все же без постоянного напряжения подпольной работы мы здесь будто на каникулах. Тут я просто девчонка. Болтаю с другими медсестрами о парнях, рассказываю им о Петере и признаюсь, как сильно по нему скучаю. Чем больше я о нем говорю, тем сильнее осознаю: он и вправду мой парень.

Но от такого покоя мне не по себе. Сплошная тишь да гладь почти три месяца подряд, это ж с ума можно сойти! Я плохо сплю, будто жду, что меня в любой момент могут вызвать на задание. И днем натянута, как струна. Мы с Трюс ссоримся по пустякам, но, к счастью, уже не из-за того глупого выстрела.

Франс подаст нам знак, когда можно будет вернуться в Харлем. Этого знака я жду неделями. Задание составить план аэродрома Твенте уже давно выполнено. Мы обнаружили, что немецкие самолеты прячут в лесу, в сараях – их откатывают туда по небольшой асфальтированной дороге. Мы видели, где строится радиолокационная станция, благодаря которой немецкие «штуки»[41] смогут благополучно приземляться. Отметили, где стоят зенитки. Все разведданные передали связному из местных. И выкопали наши пистолеты.

Я скучаю по нашей группе. По нашей работе. Скучаю по Петеру. И по маме. И по бабушке Брахе.

По ночам мне снится один и тот же сон: в ответ на вопрос, передал ли он уже наши разведданные англичанам, связной хохочет нам в лицо.

– Когда начнутся бомбардировки аэродрома? – допытываюсь я. – Теперь-то им точно известно расположение целей?

Он изумленно смотрит на нас и хохочет еще громче, прямо надрывается от смеха, а потом говорит с фламандским акцентом:

– Ну конечно, девонька.

Тут подъезжает грузовик СД. Крики, немецкое гавканье. К нам с Трюс бросаются пятеро фрицев с винтовками наизготовку.

– Не стреляйте! – кричит Трюс. – Не…

Но раздается выстрел. Кто-то падает лицом вниз. Лежит на животе с поднятыми руками. Я нагибаюсь посмотреть, кто это. В тот миг, когда я вижу лицо, я просыпаюсь, тяжело дыша, вся в поту. Кого-то убили! Кого же? Кого я видела? Я сажусь в постели. Не помню. Хотя нет, помню. Это была… Простыня, холодная и мокрая от пота, запуталась вокруг талии. Сердце бухает как сумасшедшее. Это была девочка с косичками.

Вдруг становится совершенно ясно, что бабушка Браха проговорилась. Кому-то из другой группы. Не нарочно, а потому, что доверяла ему. Так же, как ей доверяла я. Нашу группу предали. И в этом моя вина. Эта мысль – будто пинок в живот. У меня перехватывает дух.

Нет, уговариваю я себя, нам ничего не сообщили, а значит, ничего и не случилось, ничего не случилось. Я все твержу и твержу про себя эти слова.

* * *

– Фредди, к вам с сестрой гости, – однажды объявляет директриса. Мы с Ри, другой санитаркой, заправляем койки. – Две женщины. Похоже, по важному делу. Иди, Фредди, потом закончишь.

Две женщины? По важному делу? О боже, только не это… Та тетка с велосипедом… Неужели она на нас заявила?

– Они ждут у входа, – говорит директриса. – Можете принять их у меня в кабинете.

Эта невысокая крепкая женщина мне симпатична. Не потому, что она здесь главная, а потому, что взяла нас с Трюс на работу без дипломов.

– Тц-тц-тц! – щелкает языком Ри, как только та уходит. – Это что еще за новости? Фредди то, Фредди сё! Вы что с ней, подруги? И что там за гости?

– Мама, скорее всего, – отвечаю я, хотя точно знаю: мама нас навестить никак не может.

Я выскакиваю из палаты, заглядываю в соседние, но Трюс нахожу на небольшой кухне, где она не слишком-то аккуратно намазывает вареньем целую стопку бутербродов. Мое сообщение сестра выслушивает молча, но в голове у нее наверняка крутятся те же мысли. Она останавливает взгляд на ноже, который все еще держит в руке, будто прикидывает, не прихватить ли. Потом глубоко вздыхает и бросает его в раковину.

– Погоди-ка.

Она идет в соседнюю комнату, где хранятся лекарства. Вернувшись на кухню, с довольной усмешкой показывает мне бутылек хлороформа.

– На всякий пожарный. – Она кладет его в карман передника. – Пойдем, посмотрим, кто к нам заявился.

Мы вместе проходим по коридору, спускаемся по лестнице. Я замечаю у Трюс на форме красное пятнышко и чувствую, как мои губы начинают нервно дрожать. Кровь? Нет, варенье.

У входа нас с сияющей улыбкой встречает тетя Тео. Я с облегчением улыбаюсь в ответ. Рядом с ней стоит незнакомая молодая женщина. Чуть за двадцать, тоненькая, каштаново-рыжие волнистые волосы, простая, но стильная одежда. Явно не нашего поля ягода, и Трюс с ней тоже вряд ли знакома.

– Ваша лучшая подруга приехала! – радостно верещит тетя Тео. – Вот сюрприз-то! Как я за вас рада!

Я складываю руки на груди и меряю девушку взглядом. Взгляд Трюс холодный, недоверчивый. Гостья натянуто улыбается, слегка краснеет и отводит глаза.

Улыбка на лице тети Тео сменяется удивлением. Все молчат, все разглядывают друг друга.

– Как здорово! – слишком поздно восклицаю я. – Как чудесно! Легко нас нашла?

– Да! – подхватывает Трюс. – Чудесно! Как дела? Как жизнь?

– Превосходно! – церемонно отвечает девушка. Выговор у нее аристократический, плечи вздернутые. – А у вас?

На ее губах блестит помада, лицо припудрено. Мы жмем друг другу руки.

– Как приятно! – говорю я. – Рада тебя видеть!

Затем мы вновь погружаемся в неловкое молчание. Неуклюже топчемся рядом, как четыре незнакомки на автобусной остановке.

Тетя Тео упирает руки в боки и говорит:

– Что ж, я пойду. Приятно вам… э… поболтать. – Напоследок обводит нас взглядом, всех трех.

– Пойдем-ка, – коротко бросает девушке Трюс.

Та поднимается за ней по лестнице, я замыкаю цепочку. Хорошая возможность как следует рассмотреть «подругу»: дорогой приталенный шерстяной жакет, узкая юбка («задница что надо», – сказал бы Вигер), тонкие чулки, через которые просвечивают веснушки, легкая поступь. Изящно она ходит. Может, из дворян? Красивая, конечно, но совсем не похожа на нас. Разве такой можно доверять?

Трюс распахивает дверь директорского кабинета, будто он ее собственный. Девушка