Вечное - Лиза Скоттолайн

Элизабетта продолжала гнать машину вперед, в будущее.

Глава тридцать третья

Сандро, сентябрь 1938

Сандро поставил велосипед в переполненную стойку на школьном дворе. Настал первый учебный день, и все школьники, что выбежали на улицу, сгрудились в кучки. Обычно они болтали, смеялись и дурачились, но сейчас вели себя тихо и казались необычно сдержанными. Мысли Сандро занимала в основном Элизабетта. Он поискал ее в толпе, но она пока не пришла.

Сандро заметил других одноклассников — Карло, Эцио и Витторио, они стояли кружком и рассматривали листок бумаги.

Он подошел к ним.

— Ciao, — сказал Сандро, радуясь новой встрече с приятелями. — Как прошло лето?

Троица подняла глаза от листа бумаги, лица у них были ошеломленные, и никто ему так и не ответил.

— В чем дело? — озадаченно спросил Сандро.

Карло нахмурился:

— Правительство приняло Закон о защите расы, что бы это ни значило.

— Закон о защите расы? — удивился Сандро. — Что это такое?

— Сами не понимаем. — Эцио поджал губы. — Он ужасен. Там говорится, что евреев выгоняют из школы. И учителей-евреев, и евреев-учеников.

— Шутишь? — Сандро ничего не понимал. Это было не смешно.

— Нет, это не шутка. Директор Ливорно с минуты на минуту нам все объяснит. Нас всех известили. Вот, посмотри. — Витторио протянул ему лист бумаги. — Первая часть касается учителей.

Сандро взял листок, сверху было написано: «Меры по защите расы в фашистских школах». Он прочел первый абзац:

Статья 1

Должность учителя в любых государственных или подконтрольных государству школах, а также в негосударственных образовательных учреждениях, обучение в которых юридически признано, воспрещается занимать лицам еврейской расы, даже если они получили эту должность в результате конкурсного государственного экзамена на получение степени; они также не могут занимать должности ассистентов в университетах, и им воспрещено получать университетскую квалификацию преподавателя.

Сандро ошарашенно поднял голову.

— Больше у нас не будет учителей-евреев? Это безумие? Что с ними случилось?

Карло покачал головой:

— Мы решили, что их уволили.

Эцио поник:

— Professoressa Лонги плакала. Все учителя расстроены. Никто не понимает, что происходит и почему.

Прочтя дальше, Сандро в ужасе воскликнул:

— О нет!

Статья 2

Учащиеся еврейской расы не могут быть зачислены в школы любого типа и уровня, обучение в которых юридически признано.

Сандро изумленно ахнул. Он прочитал еще раз. Если бы он сам не видел эти слова напечатанными черным по белому, то никогда не поверил бы, что такое вообще возможно.

— Не понимаю. Я уже зачислен в школу. Это что, правда? Таков теперь закон? Мне нельзя сюда ходить?

— Наверное, да, — пробормотал Карло. — Не знаю, почему они так поступают. Такого никогда не было. Это неправильно — так отделять евреев без всякой причины.

— Это невозможно! — У Сандро в голове пронеслись сразу миллионы мыслей. — Я еврей и поэтому больше не могу ходить в школу? Что же мне делать? Это же моя школа! Я здесь учусь! Я оканчиваю школу в этом году! Значит, я не получу аттестат? Меня вышвырнут из собственной школы?

— Мы тоже не знаем, — нахмурился Витторио. — Мне очень жаль, Сандро. Может быть, директор Ливорно объяснит. Для нас это какая-то бессмыслица.

— Боже! — Сандро никак не верилось в происходящее. Он хотел поступить в Ла Сапиенцу, получить степень бакалавра и магистра математики. Выучиться, а потом преподавать и публиковать свои работы. Внести свой вклад в науку, как профессор Леви-Чивита. У него были цели, но без школьного аттестата он не достигнет ни одной из них. Вот так, внезапно, исчезло его будущее.

Сандро недоверчиво огляделся по сторонам. Полным страданий взглядом он искал других учеников-евреев, но ему не сразу удалось вспомнить, кто из собравшихся во дворе еврей, а кто нет. В школе это никогда не имело значения ни для него, ни для других. Сандро понятия не имел, почему теперь это стало важно. Он заметил Джулию и Карлотту, которых знал еще по синагоге, — они читали такой же листок, и по их щекам текли слезы.

Сандро снова принялся читать, пытаясь собраться с мыслями. Эцио и Карло молчали, и Сандро изучил третью статью, где говорилось, что учителя-евреи отстранены от работы, а затем четвертую, которая гласила:

Статья 4

Члены научных, литературных и художественных академий, институтов и ассоциаций, принадлежащие к еврейской расе, перестанут быть членами указанных учреждений начиная с 16 октября 1938 года.

У Сандро закружилась голова. Профессор Леви-Чивита был евреем, а если профессора-евреи больше не могут преподавать, значит, и его отстранили от работы. Немыслимо. Безумие. Сандро должен был сегодня после школы пойти в Ла Сапиенцу. Теперь он не знал, найдет ли там профессора Леви-Чивиту, или кого-нибудь из других профессоров-евреев, или студентов-евреев.

Внезапно толпа учеников зашумела и развернулась ко входу в школу: на крыльцо вышел директор Ливорно, а за ним стайка учителей. Ветер развевал его всклокоченные белые волосы, взгляд директора за очками был мрачен. Он горбился в своем костюме-тройке. Все учителя выглядели очень печальными, жались друг к другу, кое у кого глаза были опухшими, словно заплаканными.

— Ученики! — воззвал директор Ливорно. — Пожалуйста, послушайте меня внимательно.

Вдруг кто-то коснулся руки Сандро. Оглянувшись, он увидел Элизабетту. Не говоря ни слова, она взяла его ладонь, с болью и тревогой глядя на него.

Директор Ливорно отдал фашистский салют — все ответили ему тем же, — а затем начал говорить:

— Дорогие ученики, вы уже получили проект этого нового закона, Regio Decreto — королевский указ — за номером 1390. Мне очень жаль, но согласно этому закону еврейским ученикам больше не разрешается посещать нашу школу. Кроме того, еврейским учителям больше не разрешается у нас преподавать.

— Но это неправильно, господин директор! — выкрикнул рассерженный Сандро. — Это неверный закон, вы не можете так поступить!

Начали возмущаться и остальные ученики: «Это нечестно!», «Это неправильно!», «Да как они могут?!», «Это моя школа!», «Вы должны отказаться, директор!»

— Пожалуйста, успокойтесь, — директор Ливорно снова призвал всех к тишине. — Персоналу запрещено высказывать свое мнение по поводу этого закона, поэтому мы воздержимся. Нам поручено следить за его исполнением, и мы будем соблюдать приказ. Нам сообщили, что еврейским ученикам позволено организовать собственные школы.

— Что значит организовать собственные школы? Как мы должны это сделать, директор? Так нечестно!

Лицо директора вытянулось.

— Сандро, нам объяснили, что еврейская община на эти цели получит финансирование. И еще раз: нам очень жаль.

— Но как мне получить аттестат?! — воскликнул Сандро. Остальные поддержали его.

Глаза директора за стеклами очков затуманились.

— Я приношу