Путь Абая. Книга I - Мухтар Омарханович Ауэзов

Все трое - Байсал, бросивший на землю траурный стяг, и Суюндик, развязавший тюки скорби, и Байдалы, зарезавший жертвенных коней, были самыми близкими родственниками и друзьями Божея, поэтому они получили почетное право совершить обряды по окончанию его годового аса.

Не отведать мяса жертвенных животных на тризне никак нельзя. Абаю пришлось, вдруг задремывая и роняя голову на грудь, досидеть до конца трапезы.

После чего, во второй половине дня, он испросил разрешения у старших отбыть домой. К нему подошел Байсал и, по-родительски обняв его и понюхав лоб, сказал ему с необычной для него лаской и приязнью:

- Сынок, до сих пор мне ни разу не приходилось разговаривать с тобой и беседовать по душам. Но я запомнил и буду помнить все хорошее, что исходило от тебя на этом асе. Когда-то Божеке в Каркаралинске был тронут твоим искренним салемом и дал тебе благословение. Ты помнишь, сынок? Он сказал, что ожидает от тебя много доброго в этой жизни. Я тогда отнесся к тебе не очень ласково, вспомни и это... И вот до меня стали доходить от разных людей твои слова - о справедливости, несправедливости. Я часто думал о тебе. А в эти дни аса я воистину убедился, что ты настоящий брат покойному Божекену. Я желаю, чтобы ты и в других добрых делах оправдывал его большие надежды. Также старайся оправдать надежды всех нас, старших родичей. Я верю, что ты оправдаешь их, карагым, свет мой! Только бы эта проклятая жизнь не заставила тебя споткнуться и отступиться. А пока ты на правильном пути. Дай бог тебе! Дай бог! - И Байсал благословил Абая.

Сердечно, искренне присоединили к сему свои благословения Суюндик, Байдалы и Кулыншак. Абай с глубоким почтением поблагодарил аксакалов за их добрые пожелания.

Он простился со всеми и тронулся в путь вместе с одним только Ерболом. Улжан отправилась уже к Ботакану на повозке. А Ербол с Абаем, едва держась в седлах, поплелись медленным шагом, изредка ненадолго ускоряя ход, из последних сил добирались до дома. Здесь их ждала Улжан, она успела уже приготовить для них уединенную юрту, уютно застелила пол толстыми коврами, бросила на них стеганые корпе.

Войдя в Большой дом, Абай нашел силы поздороваться с бабушкой, а потом жалобно посмотрел на Улжан со словами:

- Спать, спать!.. Апа, я так хочу спать...

Улжан подала обоим кумысу в чашках, затем отвела в приготовленную для них юрту. Там уложила обоих, каждого заботливо укрыв одеялом.

Они уснули мгновенно, лишь только их головы коснулись подушек. Проснулись к обеду следующего дня. Опять попили одного только кумысу и рухнули назад в постель. В сумерках друзья проснулись, посидели, полусонные, молча, бессмысленно глазея друг на друга, потом вновь повалились спать. Они пришли в себя и окончательно проснулись, вволю выспавшись, только к обеду третьего дня.

Абай не знал о том, что, безмятежно проспав эти дни, проснулся он знаменитым на всю степь, уважаемым многими степняками молодым джигитом.

Во всех джайлау только и говорили о прошедшем асе по Бо-жею. Его устроители и гости, и все те, что не были на поминках и слышали о них только из уст участников аса, обсуждали его. Молва о небывалых торжествах облетела все пределы Тобыкты с быстротой лавины и вышла далеко за пределы края. В степях, на горных отрогах, в просторных альпийских лугах джайлау казахи воздавали хвалу и славу прошедшей годовой тризне Божея. Вовлеченный в круг напряженных забот по его проведении, Абай как-то совершенно не заметил, что участвует в стихийно нарастающем народном действии, и он даже не смог увидеть и представить всей грандиозности и пышности торжеств.

Действительно, ас по случаю годовщины смерти Божея получил заслуженную всенародную славу. По количеству участников, по необычайной заботе, радушию и выражению почета гостям и, наконец, по щедрости угощения этот ас был признан непревзойденным. Его пример стал поучительным для последующих поколений.

В эти дни и разговорившиеся в своем кругу старики, и общительная молодежь, и сошедшиеся на досуге женщины, и озорная детвора - все не переставая обсуждали прошедший ас. Событие такого значения будут обсуждать теперь все лето, предстоящие осень и зиму. Родятся были и небылицы, не забудут упомянуть по кличкам скакунов-победителей, взявших байгу, поименно будут называть силачей-палванов, победивших в борьбе. Не забудут и про остроумных краснобаев, шутников, пустивших на тое какую-нибудь особенно удачную и всем запомнившуюся шутку. Имя «Божей» станет излюбленным во всем Тобыкты, и при наречении новорожденного многим будут давать это имя. По прошествии времени люди будут сверять время событий своей жизни по этим дням: «Это случилось через два года после аса» или - «Сын родился за пять лет до аса Божея». Сватовство, поездки женихов к невесте, свадьбы, а также торжество по случаю обрезания или смерть какого-нибудь человека - будут связываться с днем и годом аса Божея. Даже о выдающемся скакуне, впоследствии выигравшем байгу на каких-то торжествах, будут говорить, что в год аса он еще был стригунком. Были в прошлом и другие знаменитые асы, становившиеся вехами в продолжении неспешно текущей истории кочевой степи: ас Торе и ас Бопы также сохранились в памяти потомков на много поколений.

Нынешний многотысячный, шумный ас своей громогласной славой прокатился по всему Чингизу, по его горным джайлау, ущельям, долинам и урочищам. Имена почетных людей, содействовавших его устроению, не пожалевших для него своих огромных усилий, стали известны всем и вошли в устную историю кочевников. И уже сказано было, что этот ас породил вокруг себя много былей и небылиц.

Имена главных устроителей аса назывались с большим почтением - зто Байсал, Байдалы и Суюндик, однако имя юного Абая обрело славу, намного превосходящую их известность.

По всей степи передавались рассказы об этом мудром, достойнейшем юноше.

Рассказчики начинали с того, что поведывали о напряженном споре отца с сыном, в котором молодой Абай смог одержать верх, приведя такие слова, что они смогли растопить лед в сердце сурового Кунанбая. Затем рассказывалось о проявлениях необыкновенной учтивости, широты души, мудрой прозорливости и обаянии этого молодого джигита. Его замечательное поведение и щедрость могли быть примером для всех остальных в степном народе. Это был пример того, как истинно послужить во благо своего народа.

Аульные старцы высоко оценили усилия матерей Абая, престарелой Зере и досточтимой Улжан.