Путь Абая. Книга третья - Мухтар Омарханович Ауэзов

Однако напрасно беспокоился Такежан и лукавил, - сам Шубар относился к главному призыву Абая - «к человечности!» - скорее, как к душевной игре, которой можно предаваться в спокойное время, в праздности, на поэтических сборах у Абая. А в буднях жизни Шубар оказался гораздо ближе к старшему дяде, и он мог свернуть, как коврик, все умные назидания Абая, отложить в сторону и полностью подчиниться воле Такежана.

На этот раз так и произошло, пришлось Шубару открыто перешагнуть через свою совесть. Такежан возложил на него родственные обязанности:

- Истцом со своей стороны выставляю тебя. Считай, что я нанял твой хваткий ум и находчивый язык. Тебе поручаю защитить честь детей Кунанбая и отомстить за меня! Иншалла! Все передаю в твои руки.

На том и порешили. Истцом на суде выступил против самого Базаралы молодой Шубар.

Такое поручение радовало Шубара, он выдвигался вперед в роду Иргизбай, в кунанбаевском доме становился рядом с Та-кежаном и, благодаря этому суду, обретал известность в среде богатых и почитаемых владетелей и биев Семипалатинского уезда. И еще его радовало, что всюду стали распространяться слухи, неизвестно кем пущенные, что Шубара поставили истцом на суде потому, что искусством красноречия и своим умом он превзошел самого Абая, которого, мол, сначала и хотели назначить истцом от Такежана. Тщеславному Шубару такая слава больше всего пришлась по душе.

Итак, разбор тяжбы Такежана - Базаралы начался, бии и волостные начальники Семипалатинского уезда собрались в просторной гостиной дома мырзы Нурке. Послали за Базаралы, который с товарищами ждал во дворе.

Спокойной, уверенной поступью Базаралы направился к дому, за ним шли два его спутника. Вошли в переднюю, пол которой был устлан коврами и узорчатыми войлоками. Джигитов встретил приказчик хозяина, высокий смуглолицый человек с горбатым носом, по имени Атамбай. В комнате из боковой двери появился Шубар, назначенный бием, выступающим на стороне Такежана. Атамбай буркнул Базаралы и его товарищам: «Пока подождите здесь!» Затем почтительно обратился к Шуба-ру: «Мырза, и вам предложено подождать», - и ушел в комнату биев.

В передней установилось молчание. Осмотревшись, База-ралы заметил, что на стене, рядом с входом в гостиную, висят волчьи шубы и лохматые, широковерхие байские тымаки. На полу, прислоненными к стене, попарно стояли сапоги-саптама с войлочными мягкими голенищами. Сапоги по виду отличались от обычных, тобыктинских, - одни были с загнутыми носками, другие на высоких прямых каблуках. Тымаки на стенах имели необычно широкий верх, дорогого меха не пожалели, когда кроили, и шапки выглядели плоскими. Окинув взглядом всю эту байскую одежду и шапки, Базаралы повернул голову к Шубару и насмешливо улыбнулся.

- Смотри-ка, эти, с широкими макушками, не пускают нас к себе, заставили караулить свои сапоги! Мне-то что, я и не к такому привык, а вот тебе, мырза Шубар, каково терпеть такое унижение? - сказал Базаралы и рассмеялся.

Сарбас и Абди, растерянные и подавленные незнакомой городской обстановкой и ожиданием предстоящего суда, до этой минуты не только не смели улыбнуться в присутствии стольких важных баев, но и глаз не смели на них поднимать. Но после «широких макушек» Базаралы оба джигита неудержимо расхохотались. Они прекрасно понимали, в каком тяжелом состоянии находится их старший товарищ, и как он старается - не только не показать себя слабым перед предстоящей схваткой, но и сбить настроение бия Шубара своей насмешкой.

Но тот был не прост, и предпочел заранее не вступать с ответчиком ни в какие препирательства и разговоры. Шубар сделал вид, что не расслышал, медленно отошел в сторону и, вынув серебряный портсигар, закурил папиросу, стал расхаживать из стороны в сторону.

Заставив ждать в передней истца и ответчика, бии и баи в гостиной желали подчеркнуть, что они беспристрастно относятся к обеим сторонам. Однако никто из них словно не замечал того, что вместе с ними будут заседать почти все Кунанбаевы - Оспан, Такежан и прочие.

Через некоторое время раскрылась дверь гостиной, показался горбоносый Атамбай и пригласил войти. Вся большая комната от порога до самого тора была устлана красными шелковыми коврами. На стенах красовались толстые узорчатые кошмы, повсюду висели золотом писаные молитвы из Корана. Вдоль стен были разостланы атласные корпе, на которых и восседали бии, баи, аткаминеры, откинувшись, опираясь локтями на белые пышные подушки. Когда вошел Базаралы и поздоровался, все напыщенное степное собрание сдержанно ответило на его приветствие.

Многих из них узнал Базаралы. Тяжело ему было встречаться с ними глазами, но когда один молодой, небольшого роста, изящной наружности, - мырза Айтказы, - подошел к нему и за руки приветствовал его, поздравив с возвращением из Сибири, у Базаралы немного посветлело в душе. Этот Айтказы был тобыктинец, из рода Кокше, но давно ушел в лесные края Бе-лагашской волости, где жили русские и казахи, там занялся торговлей, разбогател, а в последний год даже сумел стать волостным...

Базаралы бросил на него благодарный взгляд. «Как знать, может быть, и он крепко потерпел от иргизбаев или кунанбаев-цев, поэтому ушел из родных краев. А теперь хочет поддержать меня, мол, не падай духом, веди себя достойно», - подумал он. Среди приглашенных биев, разбирающих тяжбу, Айтказы был единственным из Тобыкты, остальные представляли другие роды и племена.

Среди замкнутых, отчужденных судейских лиц, представших перед ним в середине длинного ряда, Базаралы узнал еще богатея из рода Басентиин, мырзу Темиргали, пышно разодетого, холеного, полного, краснощекого человека. Узнал также и волостного старшину из Керея на Аршалы - чернобородого Ра-кыша. Рядом с Темиргали сидел хозяин дома, он же и глава волости Кокен, мырза Нурке. И никто из них, кроме Айтказы, лично не приветствовал Базаралы.

О, это были люди, довольные в степном мире местом под солнцем, что занимали, своим нажитым богатством, властью, которую имели в своей волости. Они кичились нарядной, вышитой золотыми узорами, дорогой одеждой. Чего мог ожидать от них беглый каторжник? И они словно не замечали его, сидевшего прямо напротив них. Шубара же, когда он вошел и возвестил салем, все дружно приветствовали и усадили в своем ряду. Также они приветствовали Такежана, Оспана, Исхака, а некоторые, встав с места, подходили к ним, протягивая обе руки.

Все это видел Базаралы, и ему было ясно, каким окажется исход