Крутизна - Мухтар Омарханович Ауэзов

Даметкен напомнила выступление Самата при открытии ликбеза: «Голова и руки должны работать согласно». И хотя она понимала глубокий смысл этих слов, ее рассмешило пришедшее вдруг в голову сравнение.

Она прыснула, а за нею и другие женщины. Только Аяжан сдержанно улыбнулась. Школа ликбеза ей очень понравилась. Нравилось и то, что постепенно все стали там учиться. Аяжан была обычно молчалива, сдержанна, но уж если что говорила, то всегда к месту.

Вот и сейчас, подумав над словами Даметкен, она высказала свою заветную мысль:

- Если у человека в голове знания, а в руках умение, и дело спорится. Человек сам по себе - целый колхоз.

Берды поддержал ее:

- Верно. Добавь только: хороший колхоз все равно что здоровое тело.

- И правда,- серьезно сказал Сатай,- вот, например, наша ферма. Голова ее, к слову сказать,- Самат, а тело - шея, руки, ноги - мы. Разве голова гордится перед ногами, что она голова? Наоборот, она заботится о них.

- И опять-таки,- подхватила Даметкен,- занози хоть мизинчик, голова почувствует: больно - и давай его лечить.

- Да, каждому все его тело дорого,- продолжала Аяжан.- Ни голова, ни ноги не скажут: «Я важнее...» Так и наш колхоз - голова со всем телом заодно.

- Пусть живет и здравствует! Дай бог ему благополучия!- воскликнула молчавшая до сих пор немолодая приземистая Жамал.

Она была из тех, кто покинул родные места, не желая вступать в колхоз. А прошлой зимой вернулась, изможденная, голодная, с маленьким сыном на руках. Ее приняли в колхоз, и там она нашла свое счастье.

- А теперь у нас, бывших нищих, четыре тысячи овец. И каких! Наши овцы - лучшие во всей округе! Да еще у каждого в хозяйстве по пяти штук. А у кого нет своей коровы? Только у лодырей. Да, когда голова на месте, и тело в порядке!

В это время из-за угла большого хлева вышел Хасен.

- Голова на месте, а вот и наш зоркий колхозный глаз,- рассмеялась Даметкен, показывая на него.

Женщины так и прыснули: здоровенный рослый парень и вдруг - глаз.

- Конечно - глаз! Нашу ферму охраняет!- сказала Аяжан.

Хасен недоуменно посмотрел на нее. О чем они говорят?

- Мы обсуждаем наши дела, хорошо ли ты нас охраняешь,- сказала Даметкен и пошла в хлев.

Хасен последовал за ней. Он, оказывается, ждал бригадиров, хотел вместе с ними осмотреть скот.

Из-за загородки доносилось разноголосое блеяние овец. Оно звучало монотонно, словно овцы настойчиво

повторяли один и тот же вопрос или жалобу.

Козлята и ягнята отзывались овцам тонким звучным блеянием.

Так началось на лучшей овцеводческой ферме колхоза «Талдыузек» то самое утро, когда Шальтык запер волков в своем степном погребе.

Хасен, Берды и Сатай занялись осмотром скота, Даметкен и другие доярки привязали к ярму дойных коз и овец. Аяжан точила ножницы для стрижки.

В колхозном стаде было много породистых белых коз и овец - каракульских и линкольнских. Они славились плодовитостью и жирным, обильным молоком. Из этого молока варили уже не брынзу, как раньше, а лучшие сорта сыра - голландский и тильзитский.

Хозяйкой сыроварни была Айша; на ее же обязанности лежал присмотр за погребами.

Сегодня Айша находилась на центральной усадьбе, отправляла в город готовые сыры.

Главный доход колхозу давало молоко: овец доили два раза в день, рано утром, перед выпасом, и вечером, после возвращения с пастбища...

В это утро, как и всегда, Даметкен начала доить в дальнем углу двора. Благополучно подоив трех овец, она подошла к белой козе и вдруг замерла от испуга: вымя козы раздвоилось в ее руках, а сама коза, оседая задом, вся дрожала от боли.

Приглядевшись к ней, Даметкен пронзительно вскрикнула: вымя оказалось рассеченным, из него текло молоко, смешанное с кровью. На крик Даметкен подбежали другие доярки. «Милые, да что же это такое? Что за напасть?»- растерянно воскликнули они.

Даметкен молча стала проверять всех коз и овец в своем ряду. Остальные последовали ее примеру. То и дело доносилось:

- Ой-ой! И у этой тоже!

- Кто же это сделал?!

- Чтоб они сдохли, негодяи...

- Вот беда...

- Несчастье какое...

- Чья-то вражеская рука искалечила тридцать дойных коз и овец!

Жамал рыдала:

- Что же это такое творится, господи!

- Да брось ты вопить,- оборвала ее Даметкен.- Эй, охрана, чего зевали?!

Хасен и Сатай осматривали и считали баранов. В стороне стояли два каракульских с повисшими задами. Стадо только начало выходить из хлева. Хасен и Сатай во все глаза глядели на большого серого барана; он с трудом передвигался, волоча зад. Увидев это, Сатай схватил его за загривок и вывел из стада к тем двум.

- Что за болезнь их одолела?- кричал он.

- Не болезнь это...- ответил Хасен, не отрывая взгляда от баранов.- Похоже, что их охолостили!

Он зашатался и присел наземь, чтобы не упасть. И в ту же минуту его с воплями окружили женщины.

- Хасен, тридцать овец попорчено... вымя рассечено!

- Враги орудовали, не иначе...

- Чтоб они и в гробу не знали покоя, злодеи!.. Хасен, бледный, подавленный обрушившимся на колхоз несчастьем, лег в отчаянии на землю и плакал, не вытирая слез:

- Горе, горе!.. Лучше бы мне умереть!

Через минуту все узнали о несчастье. Со всех сторон сбежались доярки, бригадиры.

- Только бы поймать злодея,- кричал, потрясая кулаком, Берды.- Были бродягами - стали людьми, а врагу завидно. Знаем, чье это дело, - бая и его банды!..

Жалобно блеяли раненые животные: шерсть на них слиплась, они стояли сгорбившиеся, жалкие... Больно было смотреть на них. Аяжан отвернулась.

- Но откуда пришли негодяи?- спросила она.

- Да где наш дозор?

- Где охрана?

- Кто сегодня ночью дежурил?- подступило несколько человек к Хасену.

Он рыдал как ребенок, обхватив голову руками и раскачиваясь, словно от боли.

Появился заведующий фермой Самат: стройный, смуглый, красивый юноша в чистой белой рубашке, с наганом на боку. Легкой, быстрой походкой, гибкой грацией он напоминал молодого коня. Даже щетинка черных, коротко остриженных волос, ежиком стоящих на голове, говорила о здоровье и силе. Да и весь внешний вид молодого человека, манера держаться убеждали в том, что его нелегко сломить. Не раз уже доказывал он это, всегда находя разумный выход из самого трудного положения.

Вот и сейчас при виде подтянутого, энергичного Самата все облегченно вздохнули. Уж он-то чем-нибудь