Бэзил и Джозефина - Фрэнсис Скотт Фицджеральд
Это зрелище впечатляло; Джозефина впервые приобщилась к действу, которое организовали мужчины по своим правилам, явив собравшимся мир Нью-Хейвена, скрытый завесой тайны от посторонних глаз и недоступный для женщин. Она поняла, что их с девочками кавалеры, все трое, ранее казавшиеся воплощением успеха, были мелкой сошкой в этом безжалостном микрокосме достижений и отличий. Мужской мир! Осматриваясь во время выступления хора, Джозефина не без зависти восхищалась атмосферой товарищества и добросердечия. Она позавидовала мимолетно встреченной в туалетной комнате Адель Кроу, на которую свалилась такая честь, – и только потому, что та сегодня оказалась девушкой Дадли Ноултона. А уж когда скромница Адель, даже ненапудренная, в обыкновенном белом платье, прошествовала в первой паре вдоль элегантно ниспадающих флагов, под аркой, увитой гортензиями, Джозефина и вовсе задохнулась. К Адель было приковано всеобщее внимание, и от этого в Джозефине проснулось нечто такое, что до поры до времени дремало внутри: ощущение цели, едва намеченной возможности.
– Джозефина, – начал Риджвей Сондерс, – ты не представляешь, как я счастлив, что мы здесь. Я так долго ждал, так мечтал…
Она машинально улыбнулась, но мыслями уже была далеко, и, пока в танцевальном зале разгоралось веселье, у нее в голове вертелась все та же навязчивая идея. С самого начала вечера она была нарасхват; после чаепития круг ее кавалеров пополнился доброй дюжиной новых лиц, как уверенных, так и робких; у нее, как у всех эффектных девушек, в конце концов появилась целая свита, следовавшая за ней по пятам. Но такое случалось в ее жизни и прежде, а на этот раз чего-то не хватало. Пусть у нее будет десяток кавалеров, а у Адель только два, Джозефина теперь поняла, что успех девушки определяется статусом мужчины, с которым она пришла.
Ее возмутила такая несправедливость. Девушка добивается популярности внешностью и обаянием. Чем больше в тебе красоты и обаяния, тем меньше ты зависишь от мнения окружающих. Как нелепо: Адель, заарканившая капитана бейсбольной команды, который, похоже, мало что смыслит в девушках и даже не способен оценить интерес к своей персоне, вознеслась на трон, невзирая на толстые лодыжки и розовые щеки.
Джозефина танцевала с Эдом Биментом из Чикаго. Он был ее самым первым поклонником, еще из тех времен, когда она крохой с косичками ходила в танцевальную школу и носила белые хлопчатобумажные чулочки, кружевные панталончики с пристроченным лифом, платья с оборками и непременным длинным пояском.
– Что со мной происходит? – спросила его Джозефина, размышляя вслух. – Уже много месяцев я чувствую себя столетней старухой, а мне всего семнадцать, и тот праздник был только семь лет назад.
– Это потому, что ты все время влюбляешься, – ответил Эд.
– Неправда! – возмутилась она. – Про меня ходит множество дурацких, беспочвенных сплетен, которые обычно распускают завистливые девчонки.
– А чему завидовать?
– Не груби, – отрезала она. – Подведи-ка меня в танце поближе к Лиллиан.
Лиллиан танцевала с Дадли Ноултоном, который только что перехватил ее у партнера. Джозефина поболтала с подружкой, а затем, немного выждав, на мгновение оказалась лицом к лицу с Ноултоном и одарила его улыбкой. В этот раз она знала наверняка, что улыбка попала в цель, и он поддался ее благоуханному обаянию. Если бы этому обаянию было дано имя – вроде тех, какими в последнее время называют французские духи, – его бы назвали «Пожалуйста». Он ответил поклоном и улыбкой, а буквально через минуту перехватил ее в танце.
Это произошло среди небольшого водоворота в углу зала; Джозефина чуть помедлила, чтобы дать ему приноровиться, и они плавно заскользили по кругу.
– Вы так чудесно выглядели рядом с Адель во главе процессии, – сказала она. – У вас был такой серьезный и доброжелательный вид, что все остальные казались сущими детьми. Адель тоже чудесно смотрелась. – И в порыве вдохновения добавила: – В школе она служит мне образцом для подражания.
– В самом деле? – Она заметила, что он постарался скрыть свое изумление, заявив: – Непременно ей передам.
Он был красивее, чем ей показалось на первый взгляд, а сквозь сердечность хороших манер проглядывала властность. Хотя он был к ней внимателен, от нее не укрылось, что он обвел беглым взглядом зал, проверяя, все ли идет по плану, а потом в движении перекинулся парой слов с дирижером оркестра, который почтительно склонился к нему с кромки помоста. Кандидат на вступление в «Череп и кости». Джозефина знала этому цену: ее отец состоял в этом братстве. А Риджвею Сондерсу и остальным ребятам из Ассоциации Возлюбленных Братьев точно не светило туда войти. Ей стало интересно, существует ли аналогичное общество для девушек и сможет ли она туда вступить – или же ей предпочтут Адель с ее толстыми лодыжками, символом основательности.
Приди же ко мне,
Не стой в стороне.
Я танец любой
Станцую с тобой.
– Наверное, многие из присутствующих здесь молодых людей считают вас эталоном, – сказала она. – Будь я юношей, мне бы захотелось стать таким, как вы. Одно только плохо: мне бы ужасно докучали девушки, которые бы вечно в меня влюблялись.
– Это не так, – просто сказал он. – Такого не случается.
– О, ни за что не поверю – они просто скрывают свои чувства, потому что слишком благоговеют и к тому же боятся Адель.
– Адель не стала бы мешать. – Он поспешил уточнить: – Случись такое на самом деле. Она не принимает эти вещи всерьез.
– Вы с ней помолвлены?
Он слегка нахмурился:
– Я считаю, с этим не надо спешить.
– Я тоже, – с готовностью подхватила Джозефина. – Лучше найти одного надежного друга, чем сотню поклонников, которые расталкивают друг друга локтями.
– А разве не этим занимается вся толпа, которая ходит за вами по пятам?
– Какая толпа? – невинно спросила она.
– За вами увивается половина второкурсников.
– Вероломные соблазнители. – С ее стороны это было черной неблагодарностью.
Джозефина лучилась счастьем, отмечая новую прелесть этого здания и эффектно кружась в объятиях хозяина бала. Даже то счастливое обстоятельство, что никто
