Путь Абая. Книга третья - Мухтар Омарханович Ауэзов
С приходом в юрту жены Даркембай отложил свою работу, крикнул бодрым голосом:
- Жаныл! В твой дом пришли гости! Да еще какие гости! Вот, Дарменжан мой и с ним Абиш - зашли проведать меня. Пойдите вместе с Рахимом к стаду, приведите скотину. Приготовьте казан-воду!
Тотчас из юрты появилась Жаныл, подошла к мужчинам и тепло поздоровалась с ними.
- Что же вы на голой земле сидите! - воскликнула она. -Сейчас я вам постелю, а вы вставайте!
Быстро вынеся из юрты войлочную подстилку-сырмак, расстелила ее и усадила гостей.
- А за мною прибегал Рахим. Я доила овец, он прибежал и кричит: «Апа, быстрей! Дармен-ага привел с собой гостя! Заканчивай доить, пойдем домой!»
Смущенный Рахим крутился сзади Жаныл, прячась за ее юбку, тыча кулачком ей в спину: мол, не рассказывай ничего! Стеснительный мальчик так и не показал своего лица, прячась за матерью.
Гостеприимная семья собиралась принять гостей от всей души, щедро и радушно. Однако Абишу, хорошо знавшему о скромном достатке семьи, не захотелось вводить ее в такие большие расходы,
- Нет, Даке! Нет, женеше! О том, чтобы скотину забивать ради нас, и речи не может быть! Рахмет, не утруждайтесь! - убедительно заговорил Абиш. - Нам, пожалуй, уже скоро возвращаться. Разве что чаю успеем попить да накоротке перекусить. Е! Не отказался бы я и от горячего молока. Иногда для меня овечье молоко лучше, чем мясо! - сказал Абиш.
Его поддержал Дармен:
- Даке! Женеше! Абиш прав. Со дня своего приезда он все время был на жаназа вместе с отцом, и они даже не поговорили, как следует, между собой. Сегодня вроде поспокойней было с гостями, и Абиш смог уйти. Но его уже, наверное, ждет Абай-ага. Достаточно будет, женеше, если подадите свежий овечий творог и добавите туда густой сметаны. Получится наша славная казахская еда «аклак». Наверное, в Петербурге Абишу не каждый день приходилось кушать это блюдо!
Охотно соглашаясь с Дарменом, Абиш сказал:
- Нет ничего вкуснее этой еды! Но в Петербурге не то что каждый день - в году ни разу не выходило попробовать ее! Соскучился я по такой еде! Женеше, пожалуй, и правда, сделайте для нас сейчас аклак! - И говорил он это непринужденно, по-свойски.
Вскоре, когда вечерняя мгла стала поглощать окружающее пространство степи, мужчины зашли в юрту. Там в очаге пылал яркий кизячный огонь, освещая дом изнутри, высокое пламя взметывалось до предельной своей высоты и жадно лизало дно подвешенного казана. На торе были постелены войлочные ковры и стеганые одеяла-корпе.
Даркембай продолжил разговор, начатый еще вне юрты.
- Свет мой ясный, Абиш! Люди этого аула снова оказались поставленными на колени. Разорили нас вконец, - настолько измучили за последние два-три года, что народу уже не подняться, - говорил Даркембай, сидя на краю устроенной на полу семейной постели.
Абиш сидел перед ним на сложенном одеяле-корпе. Внимательно слушая старика, Абиш неотрывно смотрел на него и пока что хранил молчание.
Вскоре он спросил о том, чем раньше мало интересовался:
- Даке, хочу спросить у вас вот о чем... Жатаки этого аула и все бедные жигитеки - как они повели себя в то время, когда происходил набег? Что говорили разоренные бедняки, когда была разгромлена стоянка Такежана и угнаны табуны?
В ответ Даркембай сначала ясными глазами, спокойно посмотрел на Абиша, после чего ответил:
- Если я верно угадал твои мысли, тебе хотелось бы спросить у меня: «Суть человеческая обнажается во время больших испытаний. Ты заметил, мол, как все это было?» - Старик поворошил палкой в огне очага под казаном, затем продолжил: - Хорошо, скажу тебе то, что я заметил. Сразу скажу, что я очень доволен тем, как вели себя жатаки. Затем скажу, что и жигитеки, та небольшая часть, что пошла за Базаралы, показали себя с хорошей стороны, совершили немало смелых поступков. Они шли в набег с кличем мести от всех обездоленных, оскорбленных, униженных. И позднее я понял, что в набег людей увлек не только Базаралы. Их толкнул на выступление собственный гнев, перехлестнувший через край. Страшен гнев кротких, мирных людей. Они схватились за соилы! - При этих словах глаза старого жатака воинственно сверкнули. - Таких извергов, как
Такежан, в нашей степи не один, не два. И вот прошел по степи клич разгневанной голытьбы: «Устроим невиданный погром, беспощадный, как злой зимний буран во время джута!» Я тогда не мог узнать многих из своих людей! Я еле удерживал их от безрассудства. Повсюду злой крик, угрозы, смута - в степи, в городе. Базаралы поехал туда один, решив ответить своей головой, чтобы месть властей не коснулась народа. Никому не позволил держать ответ вместе с ним, сражался в одиночку, ходил по лезвию меча. Он шел по адскому мосту, который мог рухнуть в любой миг... Понимая всю опасность, мы с Абылгазы еле сдерживали разгневанный народ. А ведь были отчаянные головы, которые заявляли: «Все предадим огню, и сами сгорим в нем! Лучше этим кончить, чем мириться с проклятой нищетой!» Среди жатаков с такими настроениями ходили даже дети, даже молодые невестки!
Абиш с большим вниманием выслушал старика. В его словах выражалось мнение неимущего люда, единого с Базаралы. Тогда Абиш рассказал старому жатаку, что в России крестьяне решительно вышли на противостояние с угнетателями, что в шестидесяти губерниях произошло свыше трехсот крестьянских восстаний. Даркембай при этих словах усмехнулся, одобрительно покачал головой.
- У нас о прошлогоднем событии говорят: «За сто лет в степи не было такого большого выступления бедняков!» И оно произошло в самом темном, глухом углу Сары-Арки! А что другое, подобное нам известно? Ничего. Мы считаем, что это событие в ряду самых крупных в степи. Ты же говоришь, айналайын, что шестьдесят купирне27 восстали в России! А что такое одна ку-пирне? Это же целое ханство! И все они с соилами и шокпара-ми наперевес триста раз выходили в набег, как наш Базаралы с джигитами! Это же так здорово! Соседняя Русь сильная страна, есть чему поучиться нам. Недаром наш Абай говорит: «искусство надо перенимать у русских», «русские научат нас добиваться успеха», «будущие поколения наши поймут это». Видно, Абай наверняка знает, о чем говорит, - завершил Даркембай свои слова.
Абиш спросил, как поживает Базаралы.
