Песни/Танцы - Алексей Викторович Ручий

— Да просто так. Ты что — злишься?

— Не злюсь. Забочусь о твоем здоровье.

— Сама как-нибудь позабочусь…

— Оно и видно, как ты заботишься, — я потушил окурок.

— Прекрати играть в папика.

— Я и не играю. Какой из меня папик?

— Ну, знаешь, есть такие. Любят опекать. Особенно те, которые с баблом. Не за просто так, конечно…

— Я понял. Это не про меня. Просто наркотики — это не то, чего стоит искать, скорее, наоборот, их следует сторониться.

— Это еще почему?

— Потому что. Умные люди так говорят.

— Эти умные люди ничего крепче кофе не употребляли, откуда им знать?

Вообще в какой-то степени она была права. Официальная антинаркотическая пропаганда в большинстве своем выглядела нелепо из-за того, что делалась дилетантами. До того нелепо, что прямо-таки провоцировала поступать вопреки себе. Да и безобидный в кавычках кофе, поглощаемый в офисах цистернами, убивает гораздо больше людей, чем даже можно представить. Про абсолютно легальный алкоголь, на котором государство делает немалые деньги и который разрушает семьи и жизни, я вообще молчу. Но тем не менее. Мое предубеждение против наркотиков основывается на том, что большинство людей не знает меры и не способно оценить потенциальный вред. Поэтому наркотики опасны. Особенно для неокрепших мозгов.

— Неужели ты думаешь, будто, употребляя наркотики, ты становишься взрослее? Это ерунда и детские иллюзии.

— Нет, но я становлюсь как все. «Скорости» сейчас нюхают все.

— Тебе нравится быть как все? Большинству свойственно ошибаться чаще, нежели меньшинству. Большинство человеческих заблуждений — это заблуждения большинства. Неужели интересно быть серой массой?

— Не знаю. Я — не серая масса… — она начинала терять аргументацию.

Нашу словесную дуэль прервал звонок в домофон. Геныч с Машей пришли, и я пошел открывать. Саша осталась курить на кухне.

У моих друзей была с собой бутылка коньяка. Значит, нас ждало продолжение банкета. Я помог им раздеться, указывая, что куда вешать и ставить, и провел в кухню. Они поздоровались с Сашей, она с ними. Прозвучали короткие поздравления, потом принялись разливать коньяк. Я достал еще две кружки для вновь прибывших.

Большинство тостов были предсказуемы. За именинницу, за встречу, за жизнь, за все-все-все. Коньяк достаточно быстро кончился, нам с Генычем пришлось идти за добавкой. Мы не стали мелочиться и взяли сразу две бутылки.

Вернувшись домой, мы застали Сашу и Машу танцующими, на всю квартиру гремела музыка, какой-то драм-н-бейс. Недолго думая, мы присоединились к ним. Танцевали, наверное, полчаса, пока вконец не выдохлись. После танцев решено было продолжить празднование на кухне.

Затем вернулся с работы Макс, который принес пиво. Он с удовольствием присоединился к нашей вечеринке. Дальше — все плыло и кружилось. Играла музыка, кухня тонула в клубах табачного дыма. Мы что-то обсуждали, о чем-то спорили. Затем пили и шли танцевать. Танцевали и возвращались пить. На улицу уже давно ступила ночь.

Все кончилось, когда Геныч с Машей засобирались домой. Мы пошли их проводить, взяв с собой остатки алкоголя. В итоге провожали очень долго, поэтому ни на какое метро мои друзья не успели. С горем пополам мы поймали им машину. Бомбила, завидев, насколько мы пьяны, сначала отказывался их везти, но потом все-таки поддался на уговоры. Мы распрощались, и друзья скрылись в ночи.

Возвращались домой втроем: я с Сашей и сосед Макс. Взяли еще по бутылке пива каждому в круглосуточном магазине. На полпути к дому меня осенила мысль, что неплохо бы сразу затариться и на утро, чтобы не бегать с похмелья. Поэтому пришлось вернуться и взять еще по бутылочке.

Потом мы сидели с Максом на кухне, пили пиво и курили, а Саша принимала душ. Я решил, что завтра она должна остаться у меня. Она была не против.

Когда она вышла из душа, мы как раз заканчивали со своим пивом. Золотистая жидкость пузырилась белесой пеной на самом дне наших бутылок.

Напоследок мы втроем выкурили по сигарете и разошлись по своим комнатам спать — Макс к себе, мы с Сашей к себе.

Ложась в кровать, я вдруг почувствовал, что устал. А ведь ничего такого не делал, весь день сидели дома и пили. Я сказал об этом Саше. Она пожала плечами и сказала, что чувствует приблизительно то же самое. Видимо, безделье может изматывать не хуже, чем тяжелая работа.

— Твой день рождения заканчивается, — сказал я Саше, когда она легла в кровать и прижалась ко мне.

— Ага.

— И что ты хочешь напоследок от этого дня? — спросил я, не подразумевая в общем-то ничего. Просто первое, что пришло в голову.

— Тебя, — ответила мне Саша.

Танец Теней

Время играет против нас, и мы это прекрасно знаем. Мы не становимся лучше с его течением, в нас закипает скопившаяся злоба, наша нерастраченная спесь бьется волнами о скалы будней. Мы разрушаемся быстрее, чем камни вокруг нас, превращаемся в песок, который раскидывает ветер.

— Однажды мы все станем пеплом, — говорит моя спутница-проститутка. Скорпион на лопатке. Ядовитое жало, скользящее по плечу.

— Следует ожидать.

Покупаю патроны к пистолету. Чем дальше в лабиринт — тем больше становится вокруг охотников до наших душ. Тем злее и опасней становимся мы сами. Что же ждет нас в самом сердце его?

Она опять плакала. Хотя наверняка чувствовала себя в разы сильней. Видимо, это связано с ее прошлым. Я не спрашиваю. Нам всем есть чего скрывать.

Однако слезы — лучшая приманка для рыщущих поблизости убийц. Мы оба знаем это. В ее глазах — безысходность, в моих — презрение.

— Ты читал «Постороннего» Камю? — спрашивает она.

— Нет.

— Ты напоминаешь мне главного героя.

Конечно же, это ничего не значит. Кому какая разница? Не сегодня завтра мы все умрем, не от чумы, так от стрелы, наконечник которой пропитан ядом кураре. Нас не позовут на собственные похороны. Какие еще глупые книжки?

Вокруг нас рыщут тени. Многие из тех, кто так же бежит с окраин. Глубокие тени лежат вокруг даже днем, тени избороздили наши лица, легли черными пятнами под глазами. В этой тени легко потерять себя, стать черным сгустком пустоты, поглощающей свет. Наши чувства обострены до предела, в любую секунду нас может ждать что угодно.

В одну из ночей она пропадает. Моя спутница с татуировкой в виде скорпиона. Что говорить — я не удивлен. Возникшее из ниоткуда исчезает в никуда. Возможно, она ушла к другому, тому, с кем она была бы в большей безопасности, а может, наоборот, стала жертвой рыщущих убийц.

— Она стала тенью, — говорит мне Человек-с-головой-Быка. Он тут как тут.

— Твоих рук дело?

— Еще чего. У меня хватает своих забот.

Молчание. Солнца нет, ночь поглотила его, оставив лишь белой дугой в памяти, раскаленным рубцом в израненном сознании. Потенциал тени достигает максимальных значений, тень — это все, воплощение реальности. Человек-с-головой-Быка смотрит туда, где тень становится Темнотой.

— Меня ждет та же участь?

Молчание.

— Я тоже стану тенью?

Молчание.

Может, ночь ответит мне. Выстрелом, звоном тетивы, броском ножа… Но нет…

— Может, даже я, — он смотрит в темноту, его большие черные глаза слезятся под воспаленными веками.

Я тоже смотрю в темноту. Пока не появляется резь в глазах.

Тень колышется, дышит, бьется пульсирующим коконом. Шорохи, вопросы, всполохи, загадки. Жало скорпиона, ускользающее в темное пустынное небытие.

Будни — Песнь 4. Куплет 1

— Добрый день, меня зовут N, и я представляю компанию «Профит», — короткая пауза, чтобы собеседник мог переварить эту порцию информации, — я хотел бы предложить вашему вниманию новое программное обеспечение для развития бизнеса и управления…

Мы живем в тот век, когда цивилизация дошла до наивысшей точки своего развития, и этой наивысшей точкой можно считать способность самоповторяться и продавать себя в несчетных количествах, безликими клонами. Сбагривать доверчивым клиентам воздух — верх селлерского мастерства, и этому учат бесчисленные методички и бизнес-тренеры, существование которых — это тоже бизнес и тоже деньги. Потому что на пресыщенном товарами рынке клиенту продаются не сами товары, а великая тайна им сопутствующая, причастность к которой дает вам едва ли не контроль над целым миром и иллюзию которой необходимо воспроизводить.

— Вам было бы интересно наше предложение? — вопрос пулей вонзается в тишину, и тишина же ответом висит в телефонной трубке.

Неважно, интересно ли кому-нибудь ваше предложение или не интересно, товар продастся при должном прилежании. Такова суть современной культуры: потреблять — священная обязанность каждого, и пренебрегать ею не может