Ученик доктора Менгеле - Роберта Каган

– Только он мне нужен. Пусть хоть ненадолго, – пропела Шошана.

И вот они уже пели вместе. Когда песня закончилась, публика взревела. Шошана почувствовала, как восторг, словно молния, пронзает ее. Руфь начала новую песню. Шошана пела с ней вместе, теперь уже громче. Руфь обвила рукой плечи подруги. Они закончили на высокой ноте, и зал словно сошел с ума.

С этого дня каждый раз, когда Шошана приходила на выступления Руфи, они пели вместе одну-две песни. Это было как наркотик – она пристрастилась к аплодисментам, к магии музыки, к свободе. А когда думала о том, что придется пожертвовать этим, чтобы выйти за Альберта, чувствовала себя бесконечно несчастной. Прошло два месяца. Каждый вечер, после ужина на общественной кухне, родители Шошаны жаловались на условия их жизни. Обсуждали грядущую свадьбу дочери.

– Не будет никакой вкусной еды. Но, по крайней мере, они поженятся под хупой, балдахином, – говорила Наоми.

– И у нашей дочери наконец-то будет муж. Это самое главное.

– Ты прав. Но я сшила для нее такое чудесное платье! – вздохнула Наоми.

– Это всего лишь материальное, – отвечал Хершель, и по его тону было ясно: он не хочет обсуждать, сколько всего они потеряли. Потом он продолжал: – Но нам надо уважить жениха. У него заболела мать. Отложим свадьбу, пока она не поправится.

– Ох, в этом кошмарном месте она может не поправиться вовсе, – произнесла Наоми.

– Тьфу-тьфу-тьфу, – сплюнул Хершель. – Не говори так.

– Ты прав. Да простит меня Господь, – кивнула Наоми и повернулась к Шошане. – Не беспокойся. Очень скоро ты будешь каллах, невестой.

Шошана кивнула. Она надеялась, родители не видят, какое облегчение она испытывает всякий раз, когда узнает, что ей еще не скоро предстоит идти к алтарю и выходить за мужчину, с которым они практически незнакомы.

Потом в один день Руфи с семьей не было дома. У нее выдался выходной, и она решила провести время с мужем и сыном. Они вместе отправились на прогулку. И вдруг отец Шошаны вернулся из синагоги. Войдя, он с грохотом захлопнул за собой дверь. Шошана непроизвольно повернулась в его сторону. Отец стоял на пороге и глядел на нее со стиснутыми кулаками. Его лицо было багровым от гнева. Не сводя с дочери глаз, он потряс головой, а потом с отвращением сплюнул на пол.

– Что ты натворила? – проревел он.

– О чем ты, папа? – спросила Шошана. Она вся дрожала и не могла оторвать глаз от пола. Не осмеливалась посмотреть ему в лицо. Ее сердце стремительно колотилось. Что он услышал?

– Ты знаешь, что было сегодня в синагоге? – спросил Хершель Айзенберг. – Позор. Настоящий позор. Ты опозорила меня, Шошана. Ко мне подошел наш старый друг, пан Фишман. Ты его знаешь. Он славится своей честностью и справедливостью. О, как ты меня опозорила! Ты разрушила свою жизнь, свое будущее! Он снова потряс головой и продолжил: – Я сидел в синагоге, и пан Фишман присел рядом со мной. Он сказал, что не хочет рассказывать о том, что видел, но ради твоего же блага должен это сделать. Он сказал, что ты рискуешь своим будущим. И я с ним согласен. Мой друг сказал, что шел по улице и смотрел в витрины, а ты стояла на сцене в одном из этих городских кафе. Ты пела как курве, как шлюха. Мне было так стыдно! Если семья Альберта, твоя будущая махатоним, об этом прознает, он, вне всякого сомнения, никогда не женится на тебе. Ни один достойный мужчина не женится, – он покачал головой. – Будет шанда, скандал, который разрушит не только твое будущее, но и будущее твоих сестер. Как они найдут себе достойных мужей с такой сестрой, как ты? Ты этого хочешь?

– Нет, папа. Я ни за что не навредила бы близнецам. Я люблю их всем сердцем, но…

– Но… Ну? Что, Шошана? – заговорила ее мать, молчавшая до этой минуты. Она стояла, дрожа, в углу комнаты.

– Я не могу выйти за Альберта.

– О, все еще хуже, чем я думала! – воскликнула Наоми.

– Ты позволила какому-то мужчине испортить тебя? – спросил отец угрожающе. – Ты это сделала, Шошана?

Шошана покачала головой и снова уставилась в пол. Она боялась говорить, хоть и понимала, что должна. Сглотнув и набравшись мужества, она сказала:

– Нет, я не делала ничего неподобающего ни с одним мужчиной. И… мне очень жаль, что я навлекла позор на нашу семью. Честное слово, мне жаль. Но я не могу выйти за Альберта. Он хороший, добрый человек. Я это знаю. Но я просто не хочу провести с ним всю свою жизнь.

У нее из глаз покатились слезы.

– Можешь и выйдешь, если я прикажу! – отрезал отец.

– Пожалуйста, папа! Я не могу!

Он залепил ей пощечину. Шошана охнула. Никогда раньше отец не поднимал на нее руку. Но и она никогда раньше не возражала ему. Повидав другую сторону жизни с тех пор, как они переехали в Варшаву, Шошана стала решительней. Ей хотелось большего.

– Я сказал, что ты выйдешь, и ты выйдешь. И если я еще услышу, что ты шатаешься по городу и ведешь себя как курве, я заставлю тебя пожалеть. Держись подальше от этой Руфи. Она плохая женщина. Я всегда это знал, – прорычал Хершель, как дикий медведь.

Шошана почувствовала во рту соленый привкус крови. У нее закружилась голова, желудок подкатился к горлу. Как бы ей хотелось, чтобы в квартире было больше места и она могла где-нибудь притаиться и поплакать. Ей отчаянно требовалось уединение. Но в таком крошечном пространстве о нем не было и речи. Казалось, один отец занимает в комнате все место. Шошана схватила с вешалки пальто и бросилась на улицу. Она слышала у себя за спиной шаги отца по лестнице и боялась, что он станет преследовать ее – выскочит за ней из подъезда и снова ударит. Но тут до нее донеслись слова матери:

– Дай ей уйти, Хершель. Ей надо успокоиться после всего, что ты сказал. Пусть побудет одна. Будем надеяться и молиться, что ее махатоним ничего про это не узнает.

– Но ты ведь понимаешь, что им донесут?

Наоми кивнула:

– Надеюсь, они все-таки не отменят свадьбу.

– А как бы на их месте поступила ты? Будь честной, Наоми. Ты бы захотела такую девушку в свою семью? Чтобы она вынашивала твоих внуков?

Наоми не ответила. Она упала на стул и обхватила голову руками. Потом сказала:

– Что я делала неправильно? Почему моя дочь выросла такой? Может, это я виновата, что нас притащили сюда? Может, моя вина, что