Ученик доктора Менгеле - Роберта Каган

– Тогда ты понимаешь, почему мне нравится петь.

– Да. Мне тоже хотелось бы петь, – призналась Шошана.

– Серьезно? – изумленная, спросила Руфь.

– Да, но я не могу.

– Конечно можешь!

Шошана покачала головой.

– Я счастлива хотя бы слушать. Отец будет в ярости, если узнает, что я ходила в кафе, но если до него дойдет слух, что я пела, он просто меня убьет.

– Ну ладно, тогда приходи и слушай. Я рада, что ты у меня есть.

С этого дня всякий раз, когда Руфь выступала в кафе, она с утра тихонько предупреждала об этом Шошану. А та, если удавалось, сбегала из дому на час или два и шла туда. Как-то днем, когда Руфь не выступала, а отец Шошаны был в импровизированной синагоге, молился, мать Шошаны с сестрами и муж Руфи с сыном пошли в город забрать талоны на питание.

– Пока меня не будет, займись стиркой, – сказала Шошане Наоми. – И постарайся прибрать, насколько сумеешь.

– Да, мама, – ответила Шошана.

– Хотелось бы мне, чтобы эта квартира не была такой грязной, – Наоми покачала головой. – Но я увожу с собой детей, а Исаак берет Юсуфа, так что у тебя будет полно времени, чтобы со всем управиться.

– Я все сделаю, мам.

Они думали, что Руфь спит, но как только Руфь и Шошана остались в квартире одни, Руфь вскочила с койки и потянулась.

– Чего бы мне сейчас хотелось, так это настоящего кофе! – воскликнула она.

– Я могу сделать тебе эрзац-кофе, если хочешь.

– Это лучше, чем ничего, – усмехнулась Руфь.

Шошана начала готовить ей кофе. Пока вода закипала, она повернулась к Руфи и спросила:

– Как ты добилась от своего мужа такого уважения? Он обращается с тобой как с равной. Ты совсем его не боишься. Я слышу ваши разговоры и, судя по ним, ты нисколько не стесняешься говорить ему о своих чувствах.

Руфь рассмеялась.

– Ну, конечно, я говорю ему о своих чувствах. Тебе кажется, он обращается со мной как с равной? Ха! На самом деле он должен бы смотреть на меня снизу вверх. Когда мы встретились, он был жалким безработным пьяницей, влюбленным в звезду, а я – той самой звездой, известной певицей. Он мне понравился в первую очередь своей бесконечной преданностью. Но прежде чем выйти за него, я поставила условия. Я буду сама распоряжаться своей жизнью, как захочу. Мне нравятся и мужчины, и девушки. Я буду жить, как мне нравится, и он не станет предъявлять претензий.

Шошана изумленно уставилась на нее.

– В каком смысле и мужчины, и девушки?

– В том смысле, что я не верна своему мужу, и он это знает. Я сплю с женщинами, и я сплю с мужчинами, если мне хочется. Я никому не принадлежу. Исаак знал: когда мы поженимся и у нас будут дети, заботиться о них придется ему. Я буду нас обеспечивать. Мы это обсудили. Он согласился. Поэтому у нас вполне счастливый брак.

– Так ты знаешь про женщину из квартиры напротив? – выпалила Шошана и сразу же, устыдившись, прикрыла рукой рот. Она сама не верила, что сказала это вслух, и была еще более шокирована ответом Руфи. Связи с мужчинами и женщинами, вообще сексуальные отношения вне брака были грехом, о котором она не могла даже подумать.

– Конечно, я про нее знаю. Что ж я, по-твоему, дурочка? Но за Исаака я не волнуюсь. Он как щенок. Все, что мне надо сделать, – щелкнуть пальцами, чтобы он прибежал. Я могу приказать ему порвать с ней в любой момент. Но, думаю, ему нужен кто-нибудь для повышения самооценки. Знаю, он чувствует себя ниже меня. Эта девица – всего лишь замена. На самом деле он желает только моей любви и внимания.

– Но он тебе не безразличен?

– В каком-то смысле я даже его люблю.

– Знаешь, в штетле мы никогда не говорили о любви. Но, хотя я никогда ее не знала, я вижу по тому, как Исаак на тебя смотрит, что он по-настоящему любит тебя.

– Да, любит, – подтвердила Руфь. – И я его люблю. Правда-правда. Я знаю, что у него есть кое-какие замечательные качества. Исаак – отличный слушатель, и он очень добрый человек. Кроме того, он хорош в постели.

Шошана залилась краской.

– Как ты можешь так запросто говорить об этом?

Руфь рассмеялась.

– Потому что в этом нет ничего особенного. Секс – всего лишь естественная часть жизни. Люди разводят вокруг него слишком много шума. Они боятся его, потому что слишком много связывают с ним. Не пойми меня неверно, это чудесная штука. Это приятно, а если любовник хорош, еще и приносит удовлетворение. Но это не то, чего следует бояться или ограничивать. Секс существует для наслаждения. Я знаю, что тебя растили очень религиозной и это для тебя – табуированная тема. Но я должна тебе сказать, что если ты выйдешь за парня, которого отец для тебя выбрал, и у тебя не будет к нему страсти, то ты упустишь все радости близости и любви. На твоем месте, прежде чем соглашаться на брак, я бы, так сказать, попробовала воду. Понимаешь, о чем я?

– Не совсем.

– Ладно, невинная крошка, – хихикнула Рут, похлопав Шошану по руке. – Думаю, прежде чем на всю жизнь связать себя с одним человеком, тебе надо попробовать в постели разных мужчин. А может, и женщин. Ты должна узнать себя, понять, что тебе нравится, а что нет, прежде чем взять себе супруга.

Шошана опустила глаза.

– Я никогда не смогла бы…

– Смогла бы, если бы хотела. И… будь ты поумней, ты бы так и поступила. Никому не надо знать. Это может быть твой секрет. У вас, хасидов, как – подписываешь брачный контракт и все, из брака уже не вырваться. На твоем месте я посмотрела бы мир, прежде чем надеть ярмо на шею.

Шошана покачала головой.

– Я никогда не пойду на такое предательство. Даже если никто не узнает, Хашем будет знать. Но, поверь мне, в нашем религиозном мирке люди все равно пронюхают. Уж не знаю как, но это случится. У нас все всегда следят друг за другом и постоянно сплетничают, хотя сплетни сами по себе грех.

– Ты хочешь сказать, что эти люди совершают то, что считают грехом, но в то же время осуждают друг друга?

– Да, так оно и есть. И я представляю, какая шанда, скандал, произойдет, если я это сделаю. Меня будут обзывать ужасными словами, и я никогда не выйду удачно замуж. Ни один достойный мужчина и его семья