Крепость на Ловати - Валентин Павлович Краснопевцев
«Ну и что же все-таки будем делать, Александр Николаевич, а? А давай-ка сделаем вот как: короткий отдых, рыбалка, тоже не затяжная, а вечером — на спектакль». Но отдых на сей раз оказался намного короче ожидаемого: разбудил телефон.
Зловещее слово «война» потрясло своей неожиданностью. Разум все еще отказывался верить, что на западных рубежах Родины уже льется кровь, горят города и деревни. Сотруднику на мгновение стало страшно За страну, за родной город, за собственную семью. Его поколение не ведало войны, ее ужасов, и вот теперь она властно постучалась в дом. Он медленно, словно опасаясь, что бумажка может взорваться от неловкого и резкого движения, опустил ее на стол и отошел к распахнутому окну. Давая ему, очевидно, возможность как следует осмыслить прочитанное, Емельянов все так же молча продолжал ходить по кабинету.
Поправляя на ходу рюкзак за спиной, мимо окна пробежал запоздалый рыбак, свернул на мост через Ловать. «Проспал», — невольно посочувствовал ему оперработник, но тут же вспомнил о шифровке. И так защемило сердце, так захотелось вдруг крикнуть что есть мочи вдогонку незадачливому рыбаку: «Вернись! Война!»
— Вот тебе и «доброе утро», — проговорил наконец Александр Николаевич, словно отвечая на приветствие сотрудника, сказанное еще у дверей. Перейдя на официальный тон, добавил: — Назначаю вас оперативным дежурным. Срочно, по тревоге, соберите личный состав!
Тот отправился выполнять распоряжение. Первым делом отрядил посыльного за шофером. Потом обзвонил одного за другим всех, у кого были квартирные телефоны. Появившегося вскоре Лешу Румянцева отправил по адресам за остальными. Теперь оставалось ждать. Он прошел в свой кабинет, отворил окно, впустив утреннюю прохладу, сел за стол. Голова по-прежнему шла кругом. «Гады! Заключили договор о ненападении, а сами напали. По-бандитски, из-за угла…»
…Первым по вызову прибыл Яков Котляров.
— Что случилось? — осведомился он у дежурного.
— Не торопись, там узнаем, — как можно спокойнее ответил тот, кивком указав на дверь в приемную Емельянова.
Следом за Котляровым прибежал Аркадий Постников. Когда собрались все, отправились к Емельянову.
Оперативное совещание было непродолжительным: дел предстояла уйма, а времени для их обсуждения в обрез. Ознакомив присутствовавших с содержанием шифровки, Александр Николаевич дал каждому конкретное задание в соответствии с предусмотренным планом. Затем, отпустив сотрудников, начальник межрайонного отдела НКГБ проинформировал о поступившей из Калинина шифровке М. Ф. Русакова и горком партии.
Ровно в двенадцать все работники отдела, предварительно оповещенные, собрались у репродуктора. Советское правительство обращалось к народу Советского Союза с заявлением о том, что Германия, нарушив мирный договор, на рассвете 22 июня вероломно напала на Страну Советов. «Нападение на нашу страну, — говорилось в Обращении, — произведено, несмотря на то что между СССР и Германией заключен договор о ненападении и Советское правительство со всей добросовестностью выполняло все условия этого договора. Нападение на нашу страну совершено, несмотря на то что за все время действия этого договора германское правительство ни разу не могло предъявить ни одной претензии к СССР по выполнению договора.
…В свое время на поход Наполеона в Россию наш народ ответил отечественной войной, и Наполеон потерпел поражение, пришел к своему краху. То же будет и с зазнавшимся Гитлером, объявившим новый поход против нашей страны. Красная Армия и весь наш народ вновь поведут победоносную отечественную войну за Родину, за честь и свободу…»
Обращение заканчивалось словами, которые вселяли уверенность: «Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами».
Репродуктор замолчал, но расходиться не торопились, все оставались на своих местах. Подходящих слов не находилось. Обдумывали случившееся каждый про себя, каждый по-своему. Емельянов почему-то перевел взгляд на окно. Он увидел, как от моста, спрямляя путь, не шла, а бежала женщина, в которой Александр Николаевич признал жену одного из своих сотрудников. Вот она, запыхавшись, добралась, наконец, до окна на первом этаже и окликнула мужа. В одной руке она держала сумку с провизией, в другой — большого белого петуха со связанными ногами. Петух крутил головой и стремился высвободиться из пут.
— Слыхал? — спросила она жалобно, почти по-детски. — Война! — И заплакала.
Побуждаемые чувством долга, люди покидали квартиры и спешили к месту своей работы. Спустя минуты после прочитанного но радио Обращения к советскому народу пришла к зданию городского комитета Красного Креста член этого комитета Тамара Павлова с четырехлетним сынишкой и двухлетней дочуркой, которую держала на руках. А том, во дворе, становилось все многолюднее.
Надю Леонову сообщение о начале войны застало на беговой дорожке Летнего сада: начиная с десяти утра здесь проходили легкоатлетические соревнования. Восемнадцатилетняя комсомолка, помощник мастера трикотажно-перчаточной фабрики, она защищала спортивную честь своего коллектива. Надя была и сандружинницей — в феврале с отличием окончила курсы РОККа. Прибежав домой, она вскоре получила извещение, а через час была уже в комитете Красного Креста на улице Карла Либкнехта.
Туда же спешила и Катя Лобанова. И тоже, как и Павлова, с ребенком. Не на кого оставить трехлетнего Эдика: муж на курсах в Москве. Сама же Катя в этот период заканчивала курсы РОККа: только в пятницу успешно сдала предпоследний зачет, а последний назначили на понедельник 23 июня.
В комитете Красного Креста девушкам-сандружнницам объяснили создавшуюся обстановку.
Во второй половине дня в зале заседаний Дома Советов состоялось экстренное совещание партийно-советского и хозяйственного актива. Среди других ораторов на нем выступил и член бюро горкома партии А. Н. Емельянов. Он просил довести до каждого рабочего, служащего и учащегося требование соблюдать полное спокойствие, быть бдительными, пресекать возможную панику.
Первого секретаря горкома ВКП(б) М. П. Ермоловича 22 июня в Великих Луках не было: он находился в отпуске — отдыхал в Крыму. На второй день войны возвратился самолетом в город и сразу окунулся в многочисленные заботы военного времени.
Напряженно работала связь. Почти непрерывно поступали различные распоряжения из Москвы и Калинина. Всю деятельность города и района, всю жизнь следовало в кратчайшие сроки перестроить на военный лад.
Утром 23 июня на всех предприятиях, в учреждениях и учебных заведениях Великих Лук прошли митинги. На них говорили о том, что надо работать по-военному, заменить уходящих на фронт, всемерно повысить бдительность, строго соблюдать светомаскировку. На предприятиях и в учреждениях вводилось круглосуточное дежурство. Работники милиции, добавив к своей обычной форме противогазы, патрулировали улицы. На важнейших объектах была выставлена вооруженная охрана из рабочих — коммунистов и комсомольцев. Приказом городского штаба МПВО Великие
