Морской штрафбат. Военные приключения - Сергей Макаров
Инстинктивно присев, Павел огляделся и досадливо сплюнул: моторка возвращалась, лихо прыгая с волны на волну, и на носу ее торчал, плюясь свинцом, появившийся там будто по щучьему велению пулемет. Лунихину даже подумалось, что это другая шлюпка, но другой шлюпке тут было просто неоткуда взяться, разве что ее послал вдогонку Шлоссенберг. Потом он разглядел маячащую позади пулеметчика окровавленную бороду капитана и понял, что пулемет с самого начала лежал в шлюпке, накрытый брезентом, и, заполучив его, мстительный морской волк решил разом расквитаться за все — и за свою вывихнутую челюсть, и за поруганную честь, и за угнанный катер, и за трех членов команды, которым уже никогда не сойти на берег…
Павел машинально сунул руку в карман шинели, где по соседству с блокнотом убитого часового лежал «валь-тер» капитана, но тут же опомнился: на таком расстоянии в прыгающую по гребням волн верткую моторку из пистолета не попадешь, а отстреливаться из него от карабкающихся на борт немцев — нет уж, слуга покорный, это мы уже проходили…
Винтовка осталась на мостике. Конечно, лежа на мягком дне прыгающей, как блоха, шлюпки, пулеметчик вряд ли сумеет взять точный прицел, но патроны он тратит не жалея, и одна из пуль запросто может настигнуть Павла на трапе.
Значит, остается только одно.
Лунихин вскочил и под градом пуль опрометью бросился к орудийной башне. До него только теперь дошло, что счет времени идет на секунды. Если он замешкается, осваиваясь с незнакомой конструкцией немецкой счетверенной зенитки, и даст фрицам приблизиться к катеру вплотную, все будет кончено: шлюпка войдет в мертвую зону, где из пушки ее уже не достанешь, немцы заберутся на борт и после недолгого сопротивления возьмут незадачливого корсара буквально голыми руками. Таков, несомненно, был план капитана, и Павел поневоле переменил свое отношение к этой карикатуре на морского волка, проникнувшись уважением к человеку, который, как и он сам, сумел найти и использовать единственный имеющийся в его распоряжении шанс исправить безнадежное, казалось бы, положение.
Он плюхнулся на жесткое железное сиденье наводчика и повернул рукоятки. Башня начала плавно поворачиваться вправо, стволы задрались, норовя уставиться в зенит. Стоп, не туда! Павел завертел маховики в другую сторону, и орудие послушно повело пятнистыми, как шкура питона, тонкими стволами, отыскивая на поверхности моря цель.
Никем не управляемый катер с заклиненным штурвалом деловито тарахтел двигателем, уходя все дальше от подернутого туманной дымкой скалистого берега. Он шел полным ходом, но легкая надувная моторка двигалась намного быстрее. Она неумолимо приближалась; пулеметчик бил по катеру короткими злыми очередями, а Павел под лязг и грохот прыгающих по броне пуль бешено вертел рукоятки наводки, ниже и ниже опуская стволы и все время ожидая, что вот сейчас они наконец упрутся в ограничитель станины и остановятся, а невредимая лодка окажется в мертвой зоне, став для него неуязвимой.
В перекрещенном тонкими линиями кружке прицела мелькнул мокрый резиновый нос, над которым бились неровные вспышки дульного пламени. Павел нажал гашетку, орудие с грохотом содрогнулось, снарядная лента, конвульсивно дергаясь, поползла в дымящийся казенник. Море перед шлюпкой разом вскипело, выбросив к небу целый лес пенных фонтанов. Моторка задрала нос, пытаясь развернуться и уйти с линии огня, и исчезла в накрывшем ее шквале вырастающих один за другим дымных водяных столбов. В воздух полетели какие-то клочья и ошметки и, разваливаясь на лету, посыпались в море. Потом взорвался мотор; Павел заставил себя убрать ноющий от напряжения, превратившийся в закостеневший крючок палец с гашетки и, когда водяные столбы опали, а дым рассеялся, увидел на волнующейся, взбаламученной поверхности воды только вяло стреляющее коптящими огненными язычками пятно пролитого бензина да два или три черно-белых мячика — человеческие головы. К тому времени, когда Лунихин поднялся по трапу на мостик и обернулся, они уже исчезли. Павел вошел в рубку и, перешагнув через труп рулевого, положил ладони на рукоятки штурвала. Разрисованный камуфляжными полосами и пятнами сторожевой катер с белым крестом на серо-зеленом борту круто изменил курс и пошел вдоль береговой линии почти строго на север, к полярному кругу.
Командир ТК-342 Павел Лунихин снова вышел в море, и этот простой факт ему самому казался чудом, хотя в чудеса коммунист Лунихин по вполне понятным причинам не верил ни на грош.
Глава 10
Разговор шел обо всем и ни о чем, лениво перескакивая с одного пустякового предмета на другой, не менее пустяковый. Курт Штирер удобно развалился на кожаном диване в кабинете коменданта и, потягивая мозельское из хозяйских запасов, наслаждался теплом и покоем, особенно приятными после длинного, полного хлопот, шума и пыли рабочего дня.
Шлоссенберг сидел за столом — без кителя, спустив подтяжки и в рубашке с расстегнутым воротом. В круге света от настольной лампы перед ним была расстелена подробная карта побережья. Бригаденфюрер курил, и табачный дым, лениво клубясь, стелился над картой, как будто вся огромная территория северных земель была охвачена активными боевыми действиями. Говорил он вяло и невпопад, имея вид человека, охваченного каким-то непонятным, но сильным внутренним нетерпением, сдерживаемым из последних сил. Наконец, устав сопротивляться этому грызущему изнутри червю, он отодвинул бокал, воткнул окурок в переполненную пепельницу, изображавшую Венеру и Тангейзера, и схватился за циркуль.
Штирер поверх края бокала наблюдал, как комендант, посверкивая хромом, что-то вымеряет циркулем на карте.
— В чем дело, Хайнрих? — с дружеским участием спросил он, когда бригаденфюрер раздраженно отшвырнул инструмент и откинулся на спинку кресла. — Что ты там ищешь? Планируешь свою военную кампанию?
— Не представляю, куда он мог подеваться, — сердито и невнятно отозвался Шлоссенберг, закуривая новую сигарету.
— Кто? Этот твой беглый заключенный?
Бригаденфюрер выпустил облако дыма и задумчиво побарабанил кончиками пальцев по карте.
— Для человека, который неотлучно, круглые сутки, находится здесь, служит под моим началом и искренне заинтересован в конечном результате своей работы, ты чертовски мало знаешь о том, что происходит вокруг тебя, дружище, — заметил он, не торопясь с прямым ответом.
— Откуда мне знать, что происходит вокруг, если ты сам все засекретил так, что скоро даже при входе в нужник у меня начнут требовать подписанный лично тобой пропуск? — резонно возразил Штирер. — Кроме того, у меня хватает своих собственных забот. Я строитель, а не шпион.
