Письма - Винсент Ван Гог
«Оливковые деревья» с белым облаком и горами на заднем плане, а также «Восход луны» и «Ночной этюд» очень экспрессивны в общей аранжировке пространства с изогнутыми линиями, какие бывают на очень старом дереве. Оливы более других правдивы по отношению к природе, чем другие этюды. Я попытался передать то время дня, когда ты видишь порхающих зеленых борзовок и скачущих на жаре цикад.
Другие холсты – «Жнец» и прочие – пока еще не просохли.
Теперь, когда погода испортилась, я буду много копировать, потому что мне нужно много работать над фигурами. Такие упражнения учат улавливать самое главное и упрощать.
В целом, я считаю, что некоторую ценность представляют «Пшеничное поле», «Гора», «Сад», «Оливковые деревья с голубыми холмами», «Автопортрет» и «Вход в каменоломню»; остальные ничего не говорят мне, ибо в них недостаточно индивидуальности и эмоций в линиях. Когда линии собираются вместе и преследуют определенную цель, это то, с чего начинается картина, даже если они утрированы. Это приблизительно то же самое, о чем говорили Бернар и Гоген – они не требуют, чтобы у дерева была фотографически точная форма, но они настаивают на знании того, круглая это форма или квадратная – и, ей богу, они правы, ибо раздражены тем, как старательно некоторые художники добиваются лишенного смысла фотографического совершенства. Они не требуют, чтобы цвет гор был таким, как в действительности, а скажут: «Во имя Господа, если эта гора синяя, так и делайте ее синей и не рассказывайте, что синий цвет должен быть немного таким и немного таким; она была синяя, не так ли? Делайте ее синей, и все!»
28 сентября 1889
608
Скоро пришлю тебе несколько небольших холстов с четырьмя-пятью этюдами, я хочу, чтобы ты подарил их маме и сестре. В настоящее время они сохнут. Эти изображения размером в 10 и 12 – небольшие копии с «Пшеничного поля с кипарисом», «Оливковых деревьев», «Жнеца», «Спальни», а также небольшой автопортрет.
Это будет хорошим началом, и я надеюсь, что ты, так же как и я, будешь рад, если у нашей сестры появится небольшая коллекция картин. Я сделаю для мамы и сестры и другие копии с моих лучших картин, я бы также хотел, чтобы у них были красный и зеленый виноградники, розовые ореховые деревья, ночной этюд, которые ты выставлял у себя в галерее.
Оливы здесь в высшей степени полны характера, и мне приходится биться, чтобы уловить его.
Эти деревья то серебристые, то голубоватые, то зеленоватые, то бронзовые, выцветающие до белого, растущие на земле, цвет которой варьируется от желтого, розового, фиолетового и оранжевого до тусклой красной охры.
Это трудно, разумеется, очень трудно. Но все же мне это нравится и побуждает работать чистым золотом или серебром. И, возможно, как-нибудь я выражу в оливах личное впечатление через цвет, как через желтый в «Подсолнечниках». Как мне не хватает их этой осенью! Моя частичная свобода часто не позволяет мне сделать то, на что я, чувствую, способен. Ты скажешь, что нужно быть терпеливым, и терпение – это, разумеется, то, что мне нужно.
5 октября 1889
609
Должен сказать тебе, что у нас здесь установились восхитительные осенние деньки, и бо2льшую часть из них я работаю. Я сделал несколько этюдов, включая тутовое дерево, полностью желтое, растущее на каменистой почве, на фоне синего неба.
8 октября 1889
610
Только что вернулся домой с холстом, над которым работал некоторое время, снова то же самое поле, что и в «Жнеце». Сейчас это лишь голые глыбы земли и выжженная почва и вершины Малых Альп на заднем плане. Клочок зелено-голубого неба с бело-фиолетовым облачком. На переднем плане – чертополох и сухая трава. Крестьянин с копной соломы в руках – в центре. Снова грубо написанный этюд, но если «Жнец» полностью желтый, то этот почти полностью фиолетовый. Разложенный на оттенки фиолетовый и нейтральный тона. Я пишу об этом, поскольку мыслю этот этюд как парный к «Жнецу», и это лучше раскроет его замысел. Кажется, что «Жнец» написан слишком быстро, но рядом с этой вещью будет понятно, что это не так. Как только холст просохнет, вышлю его вместе с копией «Спальни». Прошу тебя, если кто-нибудь захочет посмотреть мои работы, покажи эти оба этюда одновременно, чтобы был заметен контраст их дополнительных цветов.
Также на этой неделе я написал «Вход в каменоломню», в котором присутствует что-то японское, ты, конечно, помнишь их рисунки с пучками травы и маленькими деревцами, разбросанными то там, то здесь. Сейчас здесь случаются моменты, когда можно уловить необычайные осенние эффекты – зеленое небо, контрастирующее с желтой, оранжевой и зеленой растительностью, земля насыщенного фиолетового оттенка, выжженная трава, на которой благодаря дождям пробились последние растения, вернулись к жизни и произвели на свет маленькие фиолетовые, розовые, голубые и желтые цветы. Все это пронизано меланхолией, и это нельзя не воспроизвести!
И небо – как наше небо на севере, но краски его во время восхода и заката солнца здесь разнообразнее и чище. Как у Жюля Дюпре или Зима2.
У меня есть также два вида сада с лечебницей, на них эти места выглядят восхитительно. Я пытался воспроизвести пейзаж во всей его подлинности, упростив и подчеркнув величие и вечность природы сосен и кедров на фоне синего неба.
Скопировал «Женщину с ребенком у камина» госпожи Дюмон-Бретон, почти полностью фиолетовую. Я определенно намерен копировать дальше, так у меня появится собственная коллекция, и, когда она станет достаточно обширной и полной, я подарю ее целиком какой-нибудь школе.
20-22 октября 1889
612
Осенью здесь восхитительно – все вокруг покрыто желтой листвой! Прошу меня простить за то, что пока нет новых виноградников; я начал было писать один, но всего лишь несколько часов назад. Так случилось, что огромное поле стало пурпурно-красным, каким бывает дикий виноград у нас дома, какие-то его участки окрасились в желтый, какие-то все еще остаются зелеными. И все это под восхитительно синим небом, с лиловыми скалами вдалеке.
В прошлом году у меня было больше возможностей писать, чем в этом. Я хотел было добавить нечто подобное к
