"Санта-Барбара". Компиляция. Книги 1-12 - Генри Крейн

— Ладно, будут ехать так же как и предыдущие — «лодочники», только теперь им надо дать другое название.

— В таком случае, сам придумывай. Я не большой мастак на эти дела.

Спустя несколько мгновений второй сказал:

— Придумал. Назовем их «фургонщики».

Иден осторожно приоткрыла краешек одеяла, под которым она пряталась в углу, и увидела впереди кабине двух чрезвычайно небритых типов явной латиноамериканской наружности. Да и их английский был не столь безупречен, чтобы заподозрить в них выпускников Гарварда.

Сидевший за рулем был занят с какими‑то бумагами. Второй, помоложе и пошире в плечах, протирал носовым платком большой черный пистолей.

Сидения впереди микроавтобуса были отделены от салона небольшой — в полметра высотой перегородкой, поверх которой были протянуты небольшие шторы.

Когда преступник помоложе повернулся, чтобы задернуть шторы, Иден мгновенно замерла и несколько мгновений не дышала.

Услышав характерный шум, она снова сделала щелочку в одеяле и выглянула. Шторы были задернуты.

— Насчет «фургонщиков» это ты хорошо придумал, — похвалил своего напарника шофер. — У тебя с чувством юмора все в порядке.

— Да, — Гордо ответил второй бандит. — С этим у меня всегда было все в порядке. Хочешь анекдот расскажу?

— Валяй.

— Мышь вышла замуж за слона, а он на следующий день умер. Она плачет. Звери спрашивают у нее: «Мышь, ну что ж ты плачешь? Ты же с ним всего один день прожила». А она им отвечает: «Замужем была всего‑то один день, а закапывать придется всю жизнь». Ха–ха–ха… — он громко расхохотался.

Судя по всему шутка не пришлась по вкусу шоферу, некоторое время он молчал, а потом спросил:

— А ты не знаешь какого‑нибудь анекдота из тюремной жизни?

— Про тюремную жизнь лучше не вспоминай, — поморщился второй. — После того как я провел в Сент–Квентине три года, мне не хочется шутить на эту тему…

Тиммонс продолжал отчитывать белоглазого:

— Мне не хочется, чтобы ты ошивался рядом с моей квартирой. У тебя слишком неординарная внешность, чтобы конце концов тебе не заметили те, кому этого не следует делать. Это слишком опасно для меня, и — он многозначительно посмотрел на собеседника, — для тебя тоже.

— Амиго, успокойся, — махнул рукой белоглазый. — Там было абсолютно безопасно и никто не мог меня видеть.

— Ерунда! — раздраженно воскликнул Тиммонс. — Там была женщина. Иден Кэпвелл. Если она тебя увидела, то нам конец.

Он в ярости пнул ногой валявшуюся рядом автомобильную покрышку.

— Сколько раз тебе повторять! — закричал тот в исступлении. — Меня никто не видел!

Тиммонс умолк. Несколько минут он озабочен но расхаживал по комнате, засунув руки в карманы брюк. Белоглазый молча попыхивал сигаретой, а затем снисходительно сказал:

— Для окружного прокурора, Тиммонс, у тебя слабые нервишки…

Тиммонс мрачно взглянул на собеседника.

— У меня есть основания для опасений, ты об этом прекрасно знаешь. Только не надо говорить мне, что в не прав.

Он остановился рядом со столом. Белоглазый испытующе посмотрел на окружного прокурора и усмехнувшись сказал:

— Все что я могу порекомендовать тебе выходи из игры. Это единственное, что может уберечь тебя от опасностей. Будешь по ночам спокойно спать в своей кровати с какой‑нибудь бабенкой, а мы будем продолжать заниматься своими делами» амиго, по уже с кем‑нибудь другим. В тиком случае, тебе придется вести более скромный образ жизни. Ты будешь, думать о том, как распорядиться зарплатой, а ведь окружному прокурору не так уж много платят… А?.. — он снова усмехнулся.

Тиммонс раздраженно взмахнул рукой.

— Тебе это нравится, да? Очень смешно!.. Хочешь, чтобы я навечно остался в твоей вонючей яме? Похоже тебе самому здесь очень хороша Ни неужели ты думаешь все хотят того же самого? Белоглазый прищурился.

— Знаешь, амиго, — напряженным тоном сказал он, — меня можно обвинить лишь в том, что я использовал для своих целей тебя, по я не моту сказать, что это было сделано бея твоего согласия. Ведь так, амиго?

Тиммонс промолчал.

— Что ж, — продолжил белоглазый. — Твоя ошибка превратится в молодую жену для меня. Но ведь это так по–американски, неправда ли?..

Разговор был прерван телефонным звонком.

— Извини, — сказал белоглазый. С этими словами он направился к телефону и сняв трубку, произнес:

— Да, слушаю. Что?

Тиммонс навострил слух будто пытался расслышать то, что доносится из телефонной трубки.

Белоглазый в ярости отшвырнул телефон в сторону, выслушав сообщение.

— Что случилось? — обеспокоенно спросил Тиммонс.

— Черт побери! — выругался тот. — Похоже у нас неприятности…

— Сели на хвост?

— Похоже, да — Мой наблюдатель говорит, что появилась полицейская машина.

Тиммонс стал в растерянности оглядываться по сторонам.

— Что будем делать? — пробормотал он. Белоглазый вытащил из ящика стола пистолет и спрятав его за пазуху сказал:

— Быстро уходим отсюда.

Джулия стояла посреди зала суда в то время как Мейсон расхаживал из стороны в сторону, бросая ей в лицо горькие слова.

— Кто как не ты, Джулия, твердила ей снова и снова о каком‑то общественном мнении, о людском суде, о необходимости поддерживать репутацию… Тебе нравится спасать таких как Марк Маккормик? Неужели ты радуешься, Джулия, помогая этим развращенным людишкам выходить из зала суда на свободу? Ты сама не лучше их всех, ты сама такая же больная как и они.

Джулия почувствовала, что не может сдержаться. Стараясь не зареветь в голос, она беззвучно рыдала, не закрывая лицо руками. Слезы текли и текли из ее глаз, оставляя мокрые блестящие дорожки и щеках, а скатываясь, собирались над верхней губой и текли дальше в уголки рта и на подбородок.

Мейсон не замечал этого, он был целиком поглощен произнесением обличительной речи.

— Марк глубоко порочный, низкий тип, а такие как ты позволяют этому дерьму чувствовать себя защищенными.

Пользуясь тем, что Мейсон не смотрит в ее сторону, Джулия украдкой вытерла глаза.

— Что ты сделал с Марком? — спросила она. Мейсон раздраженно махнул рукой.

— Сейчас не о нем речь… Сейчас речь идет о тебе, нравится тебе это или нет.

Он остановился перед Джулией и не сводя взгляда смотрел ей в глаза. Она не выдержала и отвернулась. Мейсон услышал несколько всхлипываний, во никак не отреагировал на эти звуки. Когда Джулия снова повернулась к нему, он по–прежнему стоял глядя на нее.

— Я уже