Меченый и другие рассказы - Мануэль Угарте

Мануэль Угарте

Меченый и другие рассказы

ИП Воробьёв В.А.

ООО ИД «СОЮЗ»

Меченый

Ничего нет легче, как понять причины, по которым дон Гонсало Фернандес-де-Саласар принял участие в экспедиции, организованной доном Педро-де-Мендоса в силу приказа, подписанного Карлом V. Совсем не будучи ни знаменитым воином, как Фернандес-де-Луденья, ни знаменосцем, как Хуан Осорио, ни капитаном гвардии, как Галас де-Медрано, ни главным альгвасилом, как Хуан де-Айолас, дон Гонсало Фернандес-де-Саласар, младший сын разорившейся семьи, был лишь простым пехотинцем среди тысячи других, отправившихся на борту пяти крепких кораблей из Санлукара де-Баррамеда 24 августа 1535 года. Но в груди дона Гонсало Фернандеса-де-Саласар билось самое мужественное сердце во всей Севилье, и этого достаточно, чтобы оправдать его решение и этот рассказ.

Его товарищи де-Солис и де-Габато, которым удалось после тысячи бед и приключений вернуться в Испанию, рассказали столько чудесного о богатствах нового материка, что много юношей, желавших приобрести славу и богатство, записалось в различные экспедиции, которые в то время направлялись к «Южному проливу», или к неведомой реке, богатство которой металлом заслужило ей название «Рио-де-ла-Плата», «Серебряная река». Испания была тогда в горячке предприятий. Опьяненные своим могуществом и славой, провинции соперничали в инициативе, и в каждом городе появлялись тысячи людей, отважных и ищущих приключений, умевших играть своей жизнью, словно жестоко мстя судьбе, ударам которой они подвергались. «Меченый», как называли дона Гонсало Фернандеса-де-Саласар его соотечественники из-за громадного шрама, пересекавшего его лицо, был одним из тех храбрецов, которым нечего было терять и которые готовы были рискнуть всем. Когда он взошел на борт «Тринидад», он поклялся не возвращаться на родину иначе, как покрытым золотом и лаврами. Старые раны самолюбия и понятное нетерпение его тридцати лет толкали его на поиски счастья и на завоевание собственной шпагой места под солнцем, места, в котором ему отказывали свои.

В течение четырехмесячного плавания «Меченый» вел себя примерно и держался вдалеке от мятежей, которые вспыхивали и потухали по случайному капризу среди этих беспокойных людей, вызывавших на бой как судьбу, так и бессмертие. Когда Мендоса велел заколоть Хуана Осорио и опозорил его, объявив его «изменником и мятежником», наш герой был одним из тех, кто воздержался от мнения по этому случаю, доказывая себе, что он прибыл сюда, чтобы завоевать мир, а не вмешиваться в соперничество начальников. Эта надменность, по которой можно было определить его характер и его честолюбие, приобрела ему много симпатий и некоторую неприязнь. Но «Меченый» с улыбкой продолжал прясть свою грезу и чистить свое оружие, как будто на свете не существовало ничего кроме Америки, славы, меча и мушкета.

Через четыре месяца плавания, прерываемого многими опасностями и бурями, экспедиция прибыла в Рио-де-ла-Плата. Завоевание нащупывало неведомое и открывало наконец двери будущего. После бесчисленных колебаний и споров, корабли направились в бухту, казавшуюся подходящей для основания там лагеря, который, в память почитаемой иконы Триана – одного из предместий Севильи, окрестили именем святой Марии Буэнос-Айрес.

«Меченый» был одним из трехсот солдат, вышедших на бой с индейцами, расположившимися с явно враждебными намерениями вокруг отважной экспедиции, уже спешившей начертать план нового города.

«Пришел твой час», – сказал себе «Меченый», углубляясь в неведомые земли. Нужно не упустить случая и биться отважно, – ведь Севилья смотрит на тебя».

Так как «Меченый» искренне верил в свою счастливую звезду, он верил в будущее, и у него даже появилась уверенность в том, что все должно соответствовать его желаниям.

Отсюда его разочарование, когда он заметил, что первая стычка не была триумфом. Индейцы вели войну неожиданным и беспорядочным образом, были вооружены пиками, стрелами и метательными шарами и были в количестве во сто раз большем, чем испанцы; а так как начальника колонны не оказалось, то солдаты, по приказу лейтенанта, должны были возвратиться к исходному пункту.

«Меченый» сказал себе:

«Будет в следующий раз».

И надеясь на лучшие времена, он помогал, как и все другие, возведению крохотного городка, построенного из соломы и глины и окруженного толстой земляной стеной, которую индейцы разрушали ночью и которую необходимо было беспрерывно защищать. Лишения, которые он терпел из-за отсутствия продовольствия, не сломили его характера. «Меченый» знал, что слава покупается дорогой ценой. Когда его товарищи, истребляемые болезнями, ослабевшие от ран, деморализованные враждебностью этой местности, где все, казалось, отталкивало их обратно к морю, рискнули выразить жалобу, «Меченый» возмутился и бросил им в лицо упрек в слабости. Он говорил им, что они пришли сюда, чтобы геройски сражаться; что вернутся на родину только бабы, – настоящие мужчины должны уметь улыбаться страданиям…

Так как, стычки были ежедневно, «Меченый», естественно, принимал участие во многих. А так как полученные им раны не были серьезны, они по крайней мере научили его системе этой новой войны, открыли ему уязвимые места индейцев и приучили его к хитростям и уловкам этого призрачного врага, который появлялся и исчезал, не давая завоевателям ни малейшей передышки.

«Уж придет такой момент, когда мы их сломим», – говорил себе «Меченый».

И вооруженный своим оптимизмом, он продолжал защищаться от усталости, уже начинавшей деморализовывать некоторых из его товарищей.

Дела были достаточно плохи. После того, как были принесены в жертву Солис и несколько капитанов Габото, индейцы объявили испанцам беспощадную войну, и дон Педро-де-Мендоса должен был выдерживать титаническую борьбу, чтобы доставать продукты и отражать частые и неожиданные нападения, направленные против него племенами, объединившимися, чтобы разорить маленький поселок и отбросить его обитателей к морю. Эта горсточка гигантов, затерянных в неисследованной земле, в тысячах миль от родной страны, совершала невозможное, держа в страхе многочисленные воинственные орды, знавшие местность и бесконечно превосходившие испанцев численностью. Положение становилось все более тяжелым. Продолжать это было выше человеческих возможностей. Все начинали бояться, что в тот или иной момент будет необходимо покинуть позиции и вернуться на каравеллы, которые, ласкаемые ветерком, приветствовали их издалека и говорили им о далекой родине.

Все, кроме «Меченого».

Для него это было вопросом времени: испанцы в конце концов окончательно сломят дикарей и станут хозяевами этой территории. События не могли протекать иначе. Если бы послушали его… Но «Меченый» был простым солдатом и не имел голоса в совете капитанов.

Эти последние, бывшие в курсе намерений индейцев, держались другого мнения. Они знали, что племена керанди, бартены, чарруа и тимбу готовили грозное нападение. Когда Хорхе Лухан вернулся из своей экспедиции вверх по реке, не сумев добыть продовольствия,