Темиртау - Зеин Жунусбекович Шашкин
В дверь постучались. Вошел Каир. На нем был костюм из синего бостона, белая накрахмаленная рубашка
и на ногах легкие желтые туфли. Дамеш, смеясь, подала ему руку.
— Пойдем! Пора!
По дороге к ним присоединился Ораз,
Когда они втроем, под руку, весело смеясь и разговаривая, подошли к театру, то у входа увидели Ажар. Она стояла и поджидала их. Оказывается, она раздумала и все-таки пришла. Ажар молча подошла к мужу, взяла его за руку и оттащила в сторону. Дамеш пожала плечами и прошла вперед.
Концерт начался с арии Фигаро. Голос Серкебаева был гибок, красив, огромен. Все сидели как завороженные. Служебные неприятности, домашние распри — все было позабыто. Каир взял билеты в ложу. Ораз и Ажар сидели впереди, Каир и Дамеш — сзади. Ораз не спускал глаз со сцены, он ведь никогда не слышал этого артиста. Вдруг Дамеш положила ему руку на плечо. Он повернулся было к ней, но в это время Ажар так толкнула мужа, что тот резко откинулся назад и ударил привставшую было Дамеш головой по подбородку.
И тут Дамеш охватило такое негодование, такой гнев, что она даже покраснела и, еле владея собой, сказала громко, так громко, что на нее оглянулись сидящие в соседней ложе люди:
— Ораз!
Тот сразу же повернулся к ней.
— Я хотела сказать, ты знаешь,—начала она и что- то зашептала ему на ухо. '
— Что? — спросил он.— Я не слышу.
Она громко засмеялась и спросила опять:
— А ты ее знаешь?
— Да кого? Кого? — удивился Ораз.— Про кого ты говоришь?
Дамеш махнула рукой.
— Ладно, потом, потом... А то попадет тебе... Вон какие у нее глаза!
Это она сказала намеренно громко, так, чтобы ее услышала Ажар.
Тогда Ажар молча встала и пошла к выходу.
— Стой, куда ты? — прохрипел ей вслед Каир.
Она отмахнулась от него и, с трудом подавляя рыдания, выскочила на лестницу. Вслед за ней хотел подняты ся и Ораз, но Дамеш не пустила его.
— Не ходи за ней... Сиди! — сказала она властно, И он остался.
Каир, сидевший за ними, видел и понял все. Он встал и вышел вслед за сестрой.
Она сидела в буфете и плакала.
Каир подошел.
— Ну и дура,— сказал он резко.— Она шутит, а ты злишься! Злись, злись, на сердитых воду возят. Она тебя еще не до этого доведет!
Он прошел к стойке и заказал бутылку пива.
Часть 2
Глава первая
«К черту все...»
Ораз лежал на спине, заложив руки за голову. Ружье и сумка валялись рядом в высокой болотной траве, а он слушал, как шумит лес, смотрел на облака и угадывал, на что они похожи. Вот то облако, например, высокое, совершенно белое, ни дать ни взять снежная баба, а вот маленький серый клочок, мягкий и пушистый,— это,' конечно, заяц, в которого он так позорно промазал сегодня. И то сказать охотник! Бродил с двустволкой целый день, а домой придет пустой. Вот уж посмеется дед Курышпай!
Ораз сорвал сочный темно-зеленый стебель, пожевал его и сплюнул. У стебля такой терпкий кислый вкус, что от него свело челюсти. Потом он сорвал другую травинку и задумчиво начал грызть ее.
Вот уже месяц, как он плохо спит, мешают мысли. А старики говорят еще, что нынешняя молодежь легкомысленная и бездумная, что она не способна ни к раздумью, ни к переживаниям...
...Ажар, когда он возвратился из театра, встретила его неистовым криком:
— Убирайся сейчас же откуда пришел! Слышишь?
И, не ожидая ответа, бросилась на кровать и вся затряслась от рыданий. Так всю ночь она и пролежала, уткнувшись лицом в стену.
Утром Ораз встал как побитый. Весь день в цехе работа у него буквально валилась из рук. И это повторялось изо дня в день. Появилась какая-то непонятная рассеянность, он не мог ни на чем сосредоточиться.
По заводу пошли гулять слухи. Кто говорил серьезно, кто с усмешкой, кто шепотом, кто на полный голос:
— А наш-то Ораз звание Героя получил прямо, можно сказать, по знакомству. Директор-то — родной брат его жены, вот он ему и колдует.
— Да,— отвечали другие,— но видно плохо колдует! Бригада вот уж год как в прорыве. Так и не получила звания коммунистической.
— Да и не получит никогда, оно, считай, уже в руках Тухфатулина. .
Конечно, на каждый роток не накинешь платок. На эти слухи и пересуды Ораз не обращал внимания, но все- таки, что и говорить, неприятно, тем более, что какое-то зерно истины в этих упреках есть. Все-таки есть... По крайней мере хоть одно упущение он допустил. Звание Героя он получил за один-единственный поступок. Сумел организовать в. сверхурочное время ремонт мартена — и печь заработала на месяц раньше, чем это предусматривалось планом. Завод получил внеплановую сталь. Этого никто не ожидал. Качество стали оказалось высоким, брака не было. Вот за это и присвоили ему звание Героя Труда. А дальше все пошло не так...
Звание Героя обязывает к дальнейшим делам, а их нет, он достиг высоты, а потом стал отставать и, наконец, выпустил из рук инициативу и поплелся чуть не в хвосте. Но ведь нужно разобраться в том, что случилось: узнать, почему он не выходит на первое место... Разве он не делает сайчас все от него зависящее? То, что приписывают ему завистники, клевета, ложь! Нет, Ораз еще скажет свое слово. Он не из тех, кто берет что-то у жизни рывком. Он, например, мечтает разработать новый способ скоростной плавки стали, внедрить его в производство. Для этого вовсе не нужно создавать какие-то новые бригады, объявлять авралы,— нужно только спокойно работать. Он опередит своих соперников в совершенно равных с ними условиях. И пусть пока болтают, что хотят мастера, подобные Кумысбеку. Пусть они говорят шепотком, что угодно (громко-то неудобно: ведь Ораз — друг Қумысбека).
