Сон цвета киновари. Необыкновенные истории обыкновенной жизни - Шэнь Цунвэнь

— Даже у льва должна быть супруга. Если ты войдешь в мой дом, боги непременно одобрят это решение!

— Часто люди не соглашаются с тем, что одобряют боги.

— Мой отец даст согласие, потому что он любит меня.

— Мой отец тоже любит меня, поэтому, если узнает, накажет по законам нашего племени. Когда меня свяжут и бросят в земное око[72], то до дна, сколько ни старайся, не достанешь, даже связав сорок восемь веревок. Если я умру, то неприкаянному духу моему не найти к тебе дорогу; если выживу, то и во сне не разберу пути.

Девушка не обманывала: по обычаю ее племени женщине дозволялось выйти замуж только за второго своего мужчину. Нарушившей это правило женщине привязывали на спину небольшой каменный жернов и бросали ее в омут или в жерло вулкана. Обычай брал свое начало в глубокой древности. В давние времена здесь, как и в других племенах, девственность связывали с нечистой силой. Обязанность проводить первую ночь с девушкой возлагалась на шамана. Местный старейшина, будучи человеком просвещенным, передал право первой ночи мужчине, в которого девушка впервые влюблялась. Первый мужчина получал невинность девушки, но не мог обрести ее любовь навсегда. Для самого мужчины, который был у девушки первым, брать ее в жены тоже считалось дурной приметой, сулившей несчастье. Этот обычай, поддерживающий древние правила жизни, сохранился, хотя давно уже утратил первоначальный смысл. Жители здешних мест по натуре своей были законопослушны, поэтому полюбившие друг друга юноша и девушка не смели и мечтать о том, чтобы остаться вместе.

«Красивый цветок не может расти, не умирая, Луна не может быть всегда круглой, и звезды не могут сиять вечно», — так люди племени N пели о любви, исподволь связывая это чувство с печалью. Влюбленные часто не хотели расставаться, ибо «душистым цветам нелегко вновь раскрыться, почувствовать радость вновь нелегко». Какие-то пары тайно бежали. Другие, держась за руки, не издав ни звука, прыгали в разверстую пасть Земли, умирая в жерлах тысячелетних вулканов. Третьи рискнули вступить в брак, но, если их тайну раскрывали, жизнь женщины превращалась в ад.

Местным девушкам было не под силу изменить этот обычай. С наступлением совершеннолетия девушки семья не ограничивала ее в выборе. Если пришедшему сюда чужеземцу нравилась какая-то красавица, он мог добиться, чтобы та отдалась ему. Сообразительные девушки сами выбирали, кому отдать свою невинность, а затем уже выходили замуж за мужчину, которого любили. А рассудительные мужчины, узнав, что любимая еще девственница, побуждали ее сперва найти «первопроходца», а потом уже женились на ней.

Божества не одобряли этот дьявольский обычай. Поступки молодых юношей и девушек следовали естественной божественной воле, но обычай при этом нарушался. Девушка всегда желает целиком отдать себя мужчине, к которому ее влечет. И мужчина, влюбившись в девушку, хочет того же. Но обычай подкреплял суровый закон, и жертв было немало.

Девушка повстречала единственного сына главы поселения, когда весной на склонах гор распустились желтые цветы керрии[73]. Ее покорили нежные, трогающие душу звуки его песен и его сильное прекрасное тело. Их встречи продолжались до осени, а любовь была заключена в целомудренную оболочку дружбы. Они любили друг друга горячей любовью, скрытой от посторонних глаз; именно из-за этой любви они не стремились вступать в брак. Никто из них не хотел, чтобы, согласно обычаю, перед свадьбой невинность девушки была отдана кому-то на поругание.

Но пришла осень, пора созревания. С деревьев падали на землю фрукты, крестьяне закладывали в закрома рис, осенние куры несли яйца. Природа целый год старалась, чтобы украсить эту пору. Небо она разрисовала невероятными красками, горные ручьи очистила от мути, воздух наполнила теплом и сладкими ароматами. Всю землю она усыпала желтыми цветами, а между ветвями и листьями деревьев нанесла яркие краски зари. И, устроив все надлежащим образом, залилась людьми.

Осенью созревает все, и любовь молодых людей тоже созрела.

Они, как обычно, встретились в полдень у древней крепости, сложенной из иссиня-серого камня. Вдвоем нарвали полевых цветов, сложили их на большую каменную плиту и, как всегда, уселись там плечом к плечу. По всему склону росли травы, цвели цветы и порхали крохотные бабочки, тихонько нашептывая что-то каждому цветку. Со склона горы открывался невероятно прекрасный вид, полный безмятежной прелести. С горного перевала слышались песни косарей, в деревне раздавались звуки топора — кто-то на скотном дворе строил загон для молодняка; с полей доносилась шутливая перебранка людей, занятых сбором и обмолотом колосьев. По небу неспешно плыли белые облака, исчезая в голубизне за горизонтом. Выстроившись в линию, пролетела стая перелетных птиц, за ней еще одна.

Юноша и девушка утолили голод горными плодами, а жажду — водой из горного источника. Голод души они утоляли словами и улыбками: спели много песен всему живому под солнечными лучами, произнесли несметное количество слов.

Солнце клонилось к западу, и эти двое чувствовали, что им не хватает чего-то, чего они не могли выразить словами. Близились сумерки. Под горой кричал теленок. У них сладко щемило сердце.

Божий промысел не совпадает с людским. Нельзя ограничивать людей рамками древнего дьявольского обычая. Если и было в нем нечто разумное, то давно уже не осталось. Обычай изжил себя. Юноша и девушка, забыв обо всем, сбросив оковы условностей, перестали сдерживаться. По-новому они познали друг друга и полюбили друг друга с новой силой. Это было поистине слияние душ. Охваченные трепетом, обессиленные нахлынувшим счастьем, они заснули.

Юноша проснулся первым и предался радости. Но девушка — такова женская природа — помнила о наказании, которое влечет за собой нарушение обычая. Она не хотела возвращаться домой вместе с сыном главы поселения. Им бы, подобно Адаму и Еве, наслаждаться жизнью в эдемском саду — но они жили в жестоком мире, где нужно думать о завтрашнем дне.

Они были уже в том возрасте, когда приходится соблюдать обычаи своего племени. Неужели за любовь надо платить жизнью? — думал юноша, погрузившись в молчание.

Девушка, видя, что он словно окаменел, нарочито радостным голосом стала уговаривать его собраться с духом.

Люди племени N так прекрасно поют,

Разгони же своей песней облака.

Скоро настанет час, когда Луна исчезнет,

Но пока пусть светит ярко и сильно.

Действительно, Луну заслоняла тонкая пелена облаков, отчего все вокруг казалось смутным и призрачным. В сердцах влюбленных тоже