Человек, который любил детей - Кристина Стед

верхнем этаже. А позже, когда она смотрела на темнеющее небо и белый шар Юпитера, ей в голову пришла блестящая идея. В июне у Сэма день рождения, и в подарок отцу она сочинит пьесу, которую дети исполнят для него. Луи взяла ручку, бумагу и принялась писать – не для мисс Эйден, не для детей, а для себя – необычную маленькую пьесу. Когда пьеса была готова (в ней оказалось не больше двадцати строк), Луи перевела ее на тайный язык, который с ходу начала придумывать. Хорошая идея, похвалила себя девочка: она изобретет многословный язык, на котором сможет выражать все оттенки своих чувств и мыслей, и будет записывать на нем все, что пожелает. «У каждого своя область самовыражения, и, разумеется, ни в одном языке как таковом недостаточно средств, чтобы облечь в слова каждую сокровенную мысль». Но ей теперь, как и раньше, не хватало знаний и широты ума; в этом отношении она пока еще была хилым существом, карликом, и словарный состав придуманного ею языка никогда не превысит нескольких сот слов, и на нем будет написана всего одна пьеса! От ее занятия Луи отвлекли глухой стук и рев Чаппи (Чарльза-Франклина). Она кинулась на помощь и снова услышала горестные сетования Сэма, спрашивавшего Леди-Малютку:

– Почему мамы целый день нет дома? Почему Хенни-пенни теперь вечно бросает своих цыплят? Почему отказывается выполнять свои обязанности? Если так дело пойдет и дальше, тогда, пожалуй, скоро Леди-Малютка станет моей женой.

– Да, папуся, – ответила Эви с крыльца, видя, что Чаппи уже на руках у Луи. Тот все еще всхлипывал, и она бегом кинулась к маленькому братишке.

– Чаппи, что случилось? Ушибся? – Сэм тоже подбежал, выхватил из рук Луи белокурого малыша, начал подбрасывать его к потолку, а потом выскочил с ним во двор и, улюлюкая, стал носиться по саду. До них донесся громкий радостный смех Чаппи.

– Папа сказал, что я стану его женой, – доложила Эви Луизе. Она доверительно смотрела на старшую сестру, не зная, как та отреагирует – засмеется или одобрит. Луи отвернулась, и Эви скуксилась.

2. Мисс Эйден приглашена на ужин

Начиная с мая, мальчики вместе с Сэмом ловили рыбу настоящими удочками в реках, питавших Северн и местные бухты. Сэм предсказывал бурное лето. Перед самым его днем рождения 23 июня они ждали в гости Сола Пилгрима. Тот вел рубрику о рыбной ловле в одной из вашингтонских газет и сочинял стихи о рыбалке, которые печатали сразу несколько изданий. В Спа-Хаус Сол Пилгрим собирался заехать по дороге в Оушен-Сити, куда он направлялся на сезон спортивной рыбалки. Мальчики наудили много мелкой рыбешки, пескарей, гольянов, поймали даже щуку и черного окуня, но все упрашивали Сэма отпустить их с кем-нибудь из рыбаков и лодочников на мелководье в Уинтер-Квортер или в район сильных обратных течений, чтобы поймать царь-рыбу – марлина, которого в середине лета можно встретить в самой северной точке ареала его распространения. Сэм разрешения не давал, и мальчиков это расстраивало, ведь рыбаки над ними посмеивались, говорили, что марлин – это вам не гольян, борется от четырех до пятнадцати часов и, случается, убивает рыбаков. В заливе теперь только все и говорили о рыбалке: с мая по ноябрь трудились в поте лица многие из тех, кто в остальное время года прозябал в безделье.

Летом на рыбалку к Чесапикскому заливу съезжалось до трехсот тысяч человек; ежегодно в аренду брали в общей сложности до шестисот тридцати разнообразных судов на сумму триста тысяч долларов – крупная статья дохода для приливно-отливной зоны Мэриленда; наживки для форели, колючей чопы и горбыля – главным образом крабы на всех стадиях роста – стоимостью от пятидесяти центов до двух долларов за десяток существенно увеличивали доход краболовов; помимо больших рыболовецких судов задействованы были гребные лодки, парусники, каноэ, лихтеры. Мальчики предвкушали кипучее лето. Сэм и другие рыбаки по определенным признакам (рыба рано сбивается в косяки, необычная погода, наэлектризованный воздух) предсказывали хороший улов. Всюду слышались рыбацкие истории, которыми мог похвастать любой хороший рыбак, и Сэм был полон негодования, не уставал выступать с моральными наставлениями – сокращение крабовых ресурсов, использование безбородых крючков, демократизация спортивного рыболовства, коммерческая утилизация огромного количества рыбы, которую выловили и загубили в этом сезоне.

– Марлин – исключительно жирная рыба, – говорил Сэм, – мясо его, вне сомнения, несъедобно, хотя его можно подвергнуть обработке, но мы, конечно же, должны использовать бесценный жир, что плавает в океане у нас под носом. Марлина вылавливают для нас богатые рыбаки, и это обходится дорого… – И Сэм стал излагать различные схемы получения доступа к марлину сразу после того, как его выловят, измерят длину и вес рыбы. А жир ее нужно вытопить и потроха использовать, возможно, в качестве удобрения. – Мы постепенно осознаем необходимость лесовосстановления, – вещал Сэм, – так почему же мы в таком случае столь бездарно разбрасываемся огромными сокровищами моря?

Дом гудел от его разглагольствований: рыболовство было стихией Сэма, и он щедро делился с домочадцами своими профессиональными познаниями в этой области. Подолгу слушая разговоры и наставления отца, на практике оттачивая навыки ужения рыбы, сыновья и дочери Сэма с крючком, леской и грузилом управлялись не хуже, чем с коловоротом и уровнем с отвесом. Мальчики дома бывали только полдня, а остальное время проводили в заливе с рыбаками, которые давали им пищу для размышлений и заражали своим энтузиазмом. Друзья давно перестали навещать Сэма, но Сол Пилгрим, автор нескончаемого «сериального» романа, не чванился: ему доставало выдержки и сочувствия, чтобы общаться со старым другом. Он незаметно приходил в Спа-Хаус, так же незаметно уходил, не встречаясь с хозяйкой дома, не рассчитывая на угощение. В темном узком коридоре (столь отличном от просторного холла в Тохога-Хаусе) отдавая Луи шляпу, он начинал декламировать стихи и задавать загадки:

Не приноси сюда зубатку.

Зубатка – хищник, страшный зверь.

Не приноси сюда зверей!

Если б я родился пеликаном,

Человеком стать бы захотел;

Если б я родился человеком,

С рыбами общаться б захотел;

Если б я родился рыбой…

Да что тут говорить?

Люди есть люди

И такими должны быть.

И со всей торжественностью спрашивал Луи:

– Латынь знаешь? Ну-ка, переведи:

Isa belli haeres ago

Fortibuses in aro

An be sidem forte trux:

Si voticinem! Pes an dux[143].

Когда Хенни с унылым