Стон дикой долины - Алибек Асылбаевич Аскаров

— Не отстану, даже если на край земли позовешь! — в искреннем порыве обещала Зайра и, лаская мужа, трепала ему волосы.

— Земля Франса Иосифа — это и вправду край мира...

— Да пусть хоть край...

— Даже не край, а еще дальше... Это остров на Крайнем Севере, где двенадцать месяцев в году стоит зима, а на протяжении шести месяцев царствует полярная ночь... Со всех сторон его окружает Ледовитый океан.

— Ну и ладно, — согласилась Зайра и с этим. — В любом случае, давай уедем туда, где для тебя найдется работа!

— Куда там! — засомневался тут уже сам Мелс. — Разве на том острове найдется для меня подходящее дело?!

Такие неосуществимые фантазии и пустопорожние разговоры возникают у них до сих пор. Зайра ежедневно поедом ест мужа, мол, давай переедем. А Мелс, кивая в сторону Мукура, каждый раз просит: «Давай еще чуть-чуть подождем, а вдруг появится обещанное начальством место сторожа?..»

Недавно учитель, который по-прежнему болтается без дела, вынес на обсуждение стариков, собравшихся по какому-то поводу, потрясающую идею.

— Нам дачи надо построить! — напрямую выложил он. — Чем мы хуже других, земляки? Сейчас власть намерена уничтожить разницу между городом и аулом. Поэтому нам правильнее не ждать указаний сверху, а взять инициативу в свои руки. В студенческую пору и мы какое-то время наслаждались городской жизнью. Скажу вам, сплошное блаженство там у них... В субботу всей семьей отправляются на дачу. Отдохнув, надышавшись чистым воздухом, в воскресенье к вечеру, свежие и бодрые, возвращаются в город. Вот это — настоящая жизнь! А если так, сородичи, чем мы хуже горожан? Неужели у нас нет права так же отдыхать? Или мы не сумеем дачи себе построить?

— «Даша», говорит... Он что, о бабе того тракториста из Мукура — Семёшки? — навострил ухо глухой Карим.

— Я говорю не о жене Семёна, а по поводу домика для отдыха, — пояснил учитель.

Кабден, позевывавший и скучавший, похоже, еле сидел на месте; поглаживая сморщенный лоб и сузив глаза, он с безразличным видом вставил свое мнение:

— Голубчик, разве чистый воздух к нам и так не поступает?

— Кабеке, видно, ты сегодня не выспался. Уж не шлялся ли где на стороне, забыв о сне? — поддел сверстника Касиман.

— Скажешь тоже! Когда это плешивому требовалась расческа?! — ответил беззлобно Кабден и снова зевнул. — Клопы в доме завелись — два дня, как покою нет, выспаться не дают.

— Ежели клопы тебе покою не дают, выходит, на «щекотанье» ты еще способен реагировать, а, шайтан?

— Сородичи, зачем же вы в такой важный разговор вплетаете несерьезную болтовню? — обиделся на старших учитель Мелс.

— Я вот про чистый воздух говорю, — снова вернулся к своей мысли Кабден. — Разве самый чистый воздух не у нас? Это ведь как-никак Алтай... Наш ненаглядный и благодатный Алтай, здесь и вода медовая, и воздух свежий, и зелень самая пышная!

— В чем-то вы правы, Кабеке. Невелика надобность ломать голову в поисках чистого воздуха. Поэтому нам просто следует построить уютное гнездышко, где мы могли бы отдохнуть, позагорать на солнышке, заняться спортом. То есть я имею в виду, что где-нибудь за аулом, подальше...

— «Уютное гнездышко» — дом, что ли?

— Комплекс... Там, кстати, можно будет выращивать фрукты, ягоды, развести сад.

— Значит, там и огород будет? — загорелся дед Метрей.

— Будет.

— И картошку можно выращивать?

— Еще какую!

— А на кого же мы бросим огород в ауле?

Учитель поначалу растерялся, но потом нашелся:

— Картошку можно посадить в ауле, а фрукты выращивать на даче.

— Значит, я останусь окучивать картошку дома, а Глаша будет жить на даче и выращивать фрукты?

— Ну и ну, Метрею только этого и нужно, прямо маслом по сердцу!

— А как же! — хитровато прищурив глаза, сказал довольный Метрей и, захватив всей пятерней, огладил окладистую бороду.

— Метрей пусть сам решает, а вот мне, дорогой Мелс, этот разговор что-то не по душе, — признался все это время безмолвно сидевший Байгоныс.

— Байеке, вы так говорите, потому что пока не совсем понимаете смысл того, что называют «дачей». А как только поймете, у меня нет сомнений, что вы решительно включитесь в дело.

— Суть-то я понял, а вот надобности дачи так и не уяснил.

— Надобности, говорите... Как же вы не можете понять ее надобности? — удивленно развел руками Мелс. — Мы здесь в качестве общественности обсуждаем самый удобный и наиболее короткий путь к тому, чтобы быстро уничтожить различие между городом и деревней. Ну а ликвидация разницы между городом и селом — это конструктивная политика, которую проводят партия и правительство. Неужели вы, Байеке, не понимаете и необходимость самой этой политики?

Байгоныс опешил. Воспользовавшись его замешательством, Касиман, как бы выражая крайнее сожаление, покачал головой:

— Вы что это, Байеке, совсем из ума выжили, выступаете против политики власти? Или тридцать седьмой забыли?

— Боже сохрани, как такое забыть... Я не против политики власти, только вот уразуметь до конца не могу.

— Не просто власти, разве Мелс не сказал, что это еще и политика партии?

— И не только, он еще сказал, что «конструктивная».

— А что это такое?

— Пес его знает...

Кабден, сидевший в дальнем углу и ковырявшийся в носу, прогудел:

— Я это дело тоже никак уразуметь не могу.

— Мелс, светик наш, ты и сам прекрасно знаешь, что мы не против такой политики, — сказал Байгоныс, обрадованный поддержкой Кабдена. — Сперва уж вы начните это доброе дело сами, вдвоем с Метреем, проложите нам путь. Наблюдая за вами, и мы бы следом зашевелились.

— Да ты, милок, и меня не загружай, лучше уж сам сначала построй себе дачу! — откликнулся и Метрей, подвинувшись ближе к Байгонысу.

Мелс исчерпал красноречие, затрудняясь найти поддержку у аксакалов своей «выдающейся» идее.

— Ладно, договорились, — сказал он, понимая, что иного выхода у него нет. — В таком случае я первым начну строить дачу и покажу вам пример. А вы приступите позже.

— Мелс, светоч наш, решишь позвать на асар* — мы всегда готовы помочь...

— Не-ет, у меня нет права даром использовать