Стон дикой долины - Алибек Асылбаевич Аскаров

— Как душа твоя пожелает, голубчик, — с этими словами старики, удовлетворенные принятым решением, встали с мест, поскрипывая старыми костями, и разошлись по домам.

* * *

Раньше, когда еще аул назывался «Четвертой бригадой», здесь имелся один-единственный на всех телефон, установленный в конторе. Правда, общаться по этому черному телефонному аппарату, если человек не мог достаточно громко кричать, казалось, вообще-то, делом сомнительным.

Связь была настолько отвратительна, что сквозь раздававшиеся в трубке шум, треск и сплошное шипение голоса разговаривающих то и дело прерывались и были едва слышны, словно из-под земли доносились. Человек на другом конце провода орал изо всех сил, на этой стороне отвечавший тоже надрывал связки, вкладывая в крик всю мощь своего голоса, словно пастух, собирающий в буранную ночь отбившийся скот. Но и в этом случае оба понимали друг друга лишь наполовину.

Порой, когда и вовсе невозможно было ничего разобрать, начальство даже снаряжало всадника в Мукур за разъяснениями...

Больше всех говорил по телефону управляющий отделением Какантай. После того как он дважды в день связывался с Мукуром, голос у него становился сиплым, в груди все хрипело и свистело, а разговаривать Какантай мог уже только шепотом.

Как-то, слоняясь без дела, Кабден зашел в контору в отсутствие управляющего. Вошел, а на столе безудержно трезвонит черный аппарат. Кабекен некоторое время удивленно наблюдал, дескать, что это с ним. Но, поскольку телефон продолжал дребезжать, не спеша, с необычайной осторожностью снял трубку.

— Алёу! Четвертая бригада? — прокричал голос с той стороны.

— Не Четвертая бригада, а я — Кабден, — тихонько ответил Кабекен.

— Алёу! Это Четвертая бригада? — усиливая крик, снова спросил голос с той стороны.

— Я же сказал, нет, это не Четвертая бригада, это — Кабден! — уже немного громче сказал Кабекен.

— Алёу! Я говорю, это Четвертая бригада? — надрывая горло, снова прокричал человек с той стороны.

— Не Четвертая бригада, а Кабден! Это же я — Кабден! — крикнул во весь голос и Кабекен.

— Алёу! Ты что, воды в рот набрал или язык проглотил, почему молчишь? — опять ничего не услышав, изо всех сил проорал голос с той стороны.

Тут в виски Кабекену ударила кровь. Он сорвал с себя борик, словно голова уже не умещалась в шапке, и с силой швырнул его на стол.

— Эй, да будь ты проклят, Оралгазы! — крикнул Кабден в телефонную трубку. — Ты ведь Оралгазы — старший сын Маута?

— Он самый, я это! — бойко отозвался с той стороны Оралгазы, обрадованный тем, что его наконец услышали.

— А если он самый... отца твоего растуды! — ругнулся Кабекен, помянув смачным словцом сверстника Маута, и сердито бросил телефонную трубку.

Когда закрыли бригаду, в придачу с остальным имуществом забрали и этот черный аппарат. И хотя сам Мелс очень редко разговаривал по телефону, утрата аулом телефонной связи отозвалась в его сердце неприятным холодком.

— Вот и еще одна ниточка, связывавшая нас с большой жизнью, оборвалась навеки, — явившись к Байго-нысу, поделился он своей тоской.

— Вместе как-нибудь проживем, не расстраивайся так из-за мелочей, — стараясь утешить, сказал ему Байекен.

— Это вовсе не мелочь, это большая проблема! — возразил учитель.

— Хоть мелкая, хоть большая, разве ты в силах что-нибудь изменить?

— Вы правы. Однако сидеть и беспомощно наблюдать за всем этим тоже нельзя.

Работавший топориком Байгоныс с интересом повернул голову к Мелсу.

— Тогда как... Опять поедешь в район жаловаться?

— Толку от этого никакого, — ответил учитель. — Лучше уж... восполнить отсутствие телефона телевизором!

— Чем-чем?

— Телевизором!

— Как знаешь, милый...

— Вот и нашлось умное решение — замечательная идея!.. Так и сделаем, Байеке!

— Тебе виднее, светик мой!

Утвердившись в этом нежданно пришедшем в голову решении, учитель Мелс спустя три дня выпросил у Салимы Гнедого Захара и спустился в Мукур. Оттуда поехал прямиком в райцентр, а через пару дней, водрузив перед собой на коня большущую коробку, вернулся домой. В коробке оказался телевизор.

К вечеру в тесное, словно курятник, жилье учителя потянулось все население небольшого аула.

Притащились, подхватив друг дружку под руку, даже Сарсен с Алипой, хотя по большей части они избегали шумных сборищ и праздников.

— Ради телевизора я готов свет до самого утра подавать! — едва войдя в дом, проявил инициативу моторист Сарсен.

Когда весь без исключения народ наконец собрался, Мелс торжественно включил телевизор, но тот ничего не показывал. Так как изображение не появилось, на помощь Мелсу, засучив рукава, пришел Сарсен, который кое-что понимал в технике. Один залез на крышу и принялся вертеть в разные стороны закрепленную на верху столба антенну. Другой усиленно крутил ручку телевизора дома. Однако «ящик» ни на что не реагировал — экран светился впустую, без картинки.

Гости в томительном ожидании молча сидели перед телевизором, вокруг которого продолжали суетиться Мелс с Сарсеном.

— А может, он бракованный? — зароптали они уже перед рассветом, когда вместе с народившейся сияющей Венерой пропала всякая надежда.

— Не-ет, я его проверил в магазине! — оборвал их учитель.

— А вдруг ты повредил в нем что-то, когда в автобусе вез или когда на коне трясся?

— Не-ет, хотя везти его было неудобно, я все время в первую очередь о нем думал, так что доставил аккуратно — ни разу не уронил, ни разу ни обо что не стукнул. Аллах свидетель, я его точно не сломал!

— Чего же он тогда ерепенится, проклятый?

— Да у нас здесь все, что ни возьми, капризничает!

— А я так мечтал посмотреть по-человечески какое-нибудь кино... Вот незадача!

— Мне этот телевизор даже приснился вчера... Будто сижу я перед ним и смотрю, а там поют песни Шамши Калдаякова... Красота!

— Не надеется только шайтан. Давай подождем, чем все закончится...

— В общем, так, — подытожил несостоявшийся праздник моторист Сарсен. — Если я хоть что-то понимаю, то вся загвоздка — в антенне. Ее надо установить как можно выше, на вершине во-он той скалы... Не волнуйтесь, кабель у меня есть, туда дотянется. Если завтра этот чертов телевизор не запоет, можете нос мне отрезать. Короче, завтра к вечеру встречаемся здесь, в этом доме. Договорились?

Куда народу деваться, как не согласиться; кивнув в ответ головами, разбрелись с тихим ворчанием по домам.

На следующий день на глазах у всего аула моторист