Где дом и дым глубин и алый - Александра Васильевна Зайцева

– В каком смысле? – растерялась соседка.

– В прямом. Что вы видите, когда смотрите в своё окно?

– Что вижу? Ничего. То есть я хочу сказать, ничего особенного. А почему ты спрашиваешь?

– Да, почему ты спрашиваешь? – нависла над Леной тётя Руза.

– Просто так.

Лена невинно улыбнулась и даже ресничками похлопала, изображая недалёкую деточку. Тётка недоверчиво хмыкнула. Но отстала, потому что предъявить Лене было нечего. Пока отстала. До поры до времени.

– Лена? Спишь?

– Почти.

– Ты сегодня плакала?

– Ну так… настроение скачет, гормоны, не обращай внимания.

– Что-то ты недоговариваешь.

– А мне кажется – ты. Новостей нет?

– Нет.

– Ясно.

– Ничего, подождём.

– Угу…

…Какая же здесь тишина. У них дома стены тонкие, если сосед ночью чихнёт, вздрагиваешь. Машины едут и едут по проспекту, рвётся из их салонов музыка, низко раскатываются басы. Молодёжь гуляет, лают собаки. А здесь лежишь, как хрупкая ёлочная игрушка бабушки Любы – в коробке, обёрнутая ватой. Только холодно. С одного бока Диник греет, а с другого холодно…

– Лена, пообещай, что не будешь ничего скрывать.

– Ты о чём?

– Если тебя обидят или… не знаю.

– Обещаю.

– И всё? Больше ничего не хочешь сказать?

– Хочу. Как ты думаешь, из какого окна видно только небо?

– Что?

– Небо.

– Дались тебе эти окна.

– Это загадка.

– А-а-а. Из какого… с чердака? Из чердачного?

– Точно.

– Давай спать…

…Тётя Руза ходит в другой комнате, укладывается. Наверняка уже расчесала свои длинные чёрные волосы. Блестящие, густые. Жаль, у Лены таких нет. Надо спросить, чем она пользуется. Наверняка маски специальные делает или кислое молоко в кожу втирает. Если подольститься, может, и откроет секрет. Секрет. Здесь куда ни глянь – секреты…

– Слушай, Марин, тебе ничего не мерещится? В этом доме?

– Ммм… когда?

– Всегда. В любое время.

– Вроде нет. А тебе?

– Не уверена. Диник говорит, что дом скучный. А я думаю, он похож на такие, знаешь, порталы, как в кино. Типа, выход в другие миры, параллельные. Скрытый лабиринт. Или дом-шкатулка. В одном фильме про призраков была шкатулка с зеркалами и потайными ящичками. И если нажать на специальную кнопку, они выдвигались один за одним, и в каждом что-то лежало. Маленькая волшебная вещь. Кольцо. Или флакончик с ядом. Засушенный цветок. Мёртвый жук… Помнишь, я ходила с тёти-Рузиным фотоаппаратом? Там была кнопка, и я на неё нажимала. А вдруг это – похожая кнопка? Нет, конечно, но если представить? Марин, ты спишь?

– А?

– Спишь?

– Засыпаю. Ты говорила про кино.

– Да. Кино.

– И что там дальше было?

– Хм… В конце они поженились.

– Это хорошо, люблю, когда женятся.

– Спокойной ночи.

– Спокойной.

Утром тётя Руза велела Лене идти в магазин за домом, да, в тот, который минисупермаркет, и купить там две баклажки воды. Баклажки. Пятилитровые бутылки, чего непонятного? Прямо сейчас, потому что вода нужна прямо сейчас. А умываться всё равно нечем, воды же нет. Потому что отключили. Трубы прорвало, опять, чтоб их там в администрации самих прорвало! Нечем, говорю, умываться, так иди, кому ты нужна на тебя смотреть. Марина, она всегда такая бестолочь? Сонная, как же. Восемь часов, все давно встали, а она сонная. Бегом давай.

Лена натянула спортивный костюм, кое-как собрала волосы в хвост и поплелась на улицу. Пошатываясь и зевая, спустилась с галереи и чуть не наступила на серого кота. Он прыснул в сторону, выгнул спину и зашипел.

– Ты мне тоже не нравишься, – сказала Лена. – Брысь отсюда.

Кот фыркнул, брезгливо потряс лапой. Камнем, что ли, в него запустить. Слегка, для убедительности. Лену животные не умиляли, но она всегда держалась с ними на равных, уважительно. А этот явно нарывался, даже если не пытался задушить её на самом деле, а всего лишь приснился.

Лена присела и сделала вид, что нашла камень. С собаками такое срабатывает, моментально убегают, но это же кот. Наглая серая зверюга. Лена могла поклясться, что он ухмыляется.

– Ладно, живи, – разрешила она, чтобы оставить за собой последнее слово, и почувствовала, до чего глупо это прозвучало. Кот снова фыркнул и вальяжно пошёл прочь, к старику на стуле. Коричневый дед, так Лена назвала его в первый день. Уже на посту, глядит на ворота. Это же он Тасин отец, и как Лена сразу не сообразила.

– Здравствуйте!

Дед не ответил, не шевельнулся даже. А кот улёгся у его ног и вперил в Лену недобрый жёлтый взгляд. Зачем здоровалась? Неловко получилось. Лена оглядела двор – не наблюдают ли за ней. Нет. Никого. Только невидимая пичуга чирикает в ветках старого развесистого тополя и тёплый свет золотит арки. А выше – небо, пронзительно голубое, совсем летнее. Воздух какой сладкий! Пахнет нагретой землёй, цветами, травой. Удивительно. Прекрасно.

Лена сама не заметила, что улыбается, подставляя солнцу лицо. Счастливое, заспанное, неумытое… Вода!

Сколько раз смотрела она на минисупермаркет в окно и вот оказалась внутри. Было в этом что-то неестественное, словно Лена вошла в картонную декорацию из настоящего мира. Хотя настоящим был как раз магазин, а не замкнутый дом с арками. Привычным, без странностей. И всё же.

Нагромождение упаковок и мешков, духота и теснота. Очередь из пяти человек томилась между ящиками с овощами и холодильниками с полуфабрикатами. Смуглый пузатый продавец долго, одним пальцем, тыкал в клавиатуру кассового компьютера, потом перебрасывал деревянные кругляши на доисторических счётах, потом опять тыкал в кнопки. Очередь вздыхала, но вслух не жаловалась – вероятно, отвлекать пузатого себе дороже.

Лена скучала позади щуплого мужичка в деловом костюме и разглядывала пельмени в морозильной камере. Лепные, великолепные, сочные… бёриги. Хм, бёриги, надо попробовать. Вошёл кто-то ещё, у Лены за спиной пискнуло, негромко запиликал простенький электронный мотивчик. Она обернулась и увидела мальчишку лет десяти. Уткнулся в свой телефон, играет, хорошо ему.

Телефон. Вот бы и Лене! У неё защипало глаза, а пальцы правой руки непроизвольно сжались, словно обхватили родной айфон. Почти ощутили его гладкость, тяжесть. Лена готова была заплатить мальчику, только бы выйти в сеть и… и что? Полистать фотографии одноклассников? Почитать новости? Что? Как они все далеко теперь, гораздо дальше той тысячи километров, что лежит между Леной и её прежним городом. Дальше тех нескольких дней, что прошли с её внезапного отъезда. И даже если позвонить кому-то из подруг, о чём говорить? Лена вдруг почувствовала себя сорняком, вырванным из грядки и отброшенным в сторону, – сохнут на жарком солнце оголённые корни, вянут листья. Больно.

А если позвонить папе?

Не думай о нём. Не думай.

Марина лила воду из ковшика в Ленины сомкнутые ладони, пока