Черный снег - Алексей Кабанов
В тот день мы разминулись с их толпой. Они пришли к нам и гоняли наш район.
Били тех, которые не ходили на «войну», а тусовались на районе. Марина перерезала себе вены, легла на кровать, прямо на белое покрывало и не умерла. Потом она встала, пошла на кухню, там нашла марганцовку, развела ее в трёхлитровой банке и стала пить. Ее вырвало, и опять ничего. Затем она облазила все ящики шкафов, видимо, что-то искала, посидела немного в коридоре, вышла на балкон и бросилась с шестого этажа.
Она умерла в больнице.
На следующий день вся школа узнала, что отчим Маринки постоянно насиловал ее.
Там была очень грустная история. Маринкина мать родила ее ещё в девках.
Жила с ней одна, постоянно мыкалась по углам. И тут вдруг ее пригрел Борис. Он работал машинистом на железной дороге. Хорошо зарабатывал. Недавно ему дали квартиру в новом, только что построенном шестиэтажном доме, получившем прозвище «Муравейник». Борис сразу положил глаз на Марину. Однажды, будучи пьяным, он взял ее силой. Марина промолчала, не сказала матери. Ей было стыдно, да и видела она, как мать сильно любила Борьку. Потом это стало случаться постоянно, когда мамы не было дома. И Марина, наверное, из-за ненависти, стала давать всем подряд. Она слыла безотказной девчонкой.
Однажды мать их поймала, но тоже промолчала. Борис сказал, что так наказывает так эту плохую девочку. Маме постоянно говорили, что ее дочку парни таскают в подвал и по всем гулянкам.
Теперь все поняли, почему она всем давала.
А я вспомнил, что она мечтала выйти замуж за офицера и хотела уехать с ним жить за границу. У меня из головы не выходила наша последняя встреча.
Марина мне не дала, хотя я и не просил.
Ее хоронило полгорода.
На Красной остановилось движение, когда несли гроб с ее телом. Я шел рядом с Артуром. Он мне рассказал, что отчима теперь опустят на зоне.
И я узнал, что такое сесть по нехорошей статье.
Но Борису повезло – его, забитого до состояния куска мяса, нашли около железнодорожной насыпи. В милиции закрыли дело, сказали, что сбило поездом.
Альбина запретила проводить выпускной везде, кроме стен школы. Сначала должны были быть танцы, а потом три восьмых класса вместе со своими классными руководителями должны были разойтись по разным углам школы. И тихо там сидеть, не высовываясь. На помощь были мобилизованы родители: пара мам и отец Барана. Он работал начальником цеха на заводе. Вечер ожидал выдаться скучным. К тому же я все ещё грустил по Марине. Мне ни до чего не было дела. Мать уговорила меня идти в десятый. Я не хотел и в то же время не знал, чем буду заниматься.
Я не хотел быть ни космонавтом, ни строителем где-нибудь на БАМе. Зато я любил мечтать. И за этим занятием проводил все свободное время. В своих фантазиях я завоёвывал древний мир, отправившись туда на машине времени с автоматом в руках. Покорял древние страны и становился королем земли. То улетал на космическом корабле к далёким планетам, где я тоже поднимал восстание среди порабощенных инопланетян и становился их вождём. Советская пропаганда работала. Я хотел строить вселенский коммунизм любыми способами. Точнее, способ был один – диктатура и массовое убийство несогласных.
Занимался тем, что много читал и иногда ходил на улицу. В основном по делу, точнее, на моталки, ведь не прийти было нельзя. В реальной жизни я не делал ничего для того, чтобы двигаться вперед.
Большая половина класса уходила учиться в «рогачку», а нас объединяли с одним из гагаринских классов. Точнее, из трех делали солянку. Конечно, мы припрятали несколько бутылок вина в ближайших кустах, но пронести их в школу не получалось. Пили там же. Мы с Валерой нагрузились, и я еле-еле прошел в школу. Поднялся в актовый зал, где были танцы, и почувствовал, что сейчас отъеду. Пробрался на сцену и, зайдя за фанерную загородку с плакатами, упал там спать. Под утро, отпившись остатками лимонада и закусив тортом, пошел домой.
Летом приехал мой друг Андрей. Он учился на год старше меня. После восьмого класса отец его как сироту определил в кадетское училище. Андрей приехал на лето жить к своей бабушке, то есть ко мне через забор.
Компания старых друзей детства снова собралась вместе.
Я придумал создать тайную организацию. Назвал ее ОСР, что в переводе значило «Организация Социалистов-Реалистов». Целью нашей организации было захватить власть в стране и путем войны объединить весь мир. Андрей стал вождем, а я – замом. Остальным тоже достались руководящие должности. Все складывалось удачно. Став офицером, Андрей должен был возглавить восстание в армии, ну а дальше дело было в шляпе. Мы с ним завели тетрадь и все там записали: членов организации, цели и порядок их достижения. У нас были тайные имена и свой шифр.
И мы стали искать оружие.
Карась, он же взрывник, сделал самодельные пистолеты. Это были трубки с нержавейки, которые плющились с одного конца, а с другого забивались смесью головок от спичек, магнием и марганцовкой. Потом вставлялся бумажный пыж. Дальше шарик от подшипника и еще один пыж. Мы их назвали поджигухами. Для того чтобы выстрелить, надо было поджечь спичку, примотанную к стволу с дырочкой, и смесь воспламенялась. Звучал выстрел – пуля пробивала доску. В лесу мы стреляли по консервным банкам, бегали и дрались понарошку. Вечерами проводили секретные операции – лазили по чужим огородам и воровали яблоки. Иногда пили вино, которое Андрей воровал у отца, тот крепко поддавал.
После восьмого класса тех, кто пошел в девятый, отправили в трудовой лагерь. Был август месяц, и мы ездили на машине полоть свеклу. Вечерами у общежития, которое представляло собой небольшой деревянный барак, разделенный на две части. Мужскую половину и женскую, с общим тамбуром при входе. Вечерами мы слушали катушечный магнитофон, у которого была одна колонка. А по ночам лазили к девчонкам через окна, в тамбуре спал трудовик. Мы мазали спящим девчонкам лица зубной пастой, а они нам. Они ещё подглядывали за нами, когда мы вечерами выходили пописать прямо с высокого крыльца – лень было бежать до уличного туалета.
Был там местный блатарь Балакырь.
Он поначалу до нас докапывался. И к
