Том 4. Счастливая Москва - Андрей Платонович Платонов
Ольга ему не ответила; она глядела в сторону набегающей катастрофы; оробевший начальник станции поглядел туда же.
Вдали, на прямой, был виден путь, поднимавшийся от станции в крутой и долгий подъем, и оттуда, с затяжного уклона, шел грудью вперед паровоз – с открытым полным паром, на всей отсечке.
Тот паровоз время от времени тревожно пел, то сигналя об обрыве, то прося сквозного прохода.
Начальник станции внимательно посмотрел на Ольгу.
– Ведь это же воинский состав оборван!.. Надо поскорее принимать какое-либо решение!
Ольга попросила его:
– Командуйте!
– Сейчас, – в тревоге и поспешности сказал начальник, – сейчас мысль ко мне придет!
– Долго, – возразила Ольга. – Не надо, я сама знаю…
Она сошла с платформы вниз, перебежала пути, достигла маневрового паровоза и ухватилась за поручень трапа, ведущего в кабину машины. Затем она обернулась к начальнику станции:
– Предупредите соседнюю станцию, дайте сквозной проход! – и вбежала на тихо сипящий, мирный паровоз.
Выходной семафор со станции был закрыт. Начальник станции взглянул на него и исчез с платформы вокзала.
– Сифон! – сразу сказала Ольга, войдя на паровоз. – Что же вы тут смотрите, сидите?
Иван Подметко молча повернул кран сифона, открыл дверцу в топку и начал кидать туда уголь полной лопатой. Пламя не поспевало высасываться тягой вон в атмосферу и забивалось длинными красно-черными языками внутрь паровозной будки через открытую шуровку.
– Поедешь со мной? – спросила Ольга у пожилого, спокойного машиниста, хозяина машины.
Механик ответил не враз: он подумал, потрогал гущу волос на подбородке и произнес:
– Уклон велик: расшибемся… Ведь и за Серьгой продолжается уклон к Волге – тут только на станции одна маленькая площадка. А у меня семейство большое…
Выходной семафор открыл начальник станции. Паровоз воинского поезда пропел совсем близко. Ольга сказала механику:
– Ну, нам надо ехать – ты сходи, береги своих детей!
Подметко по-прежнему поспешно загружал топку.
– А ты? – спросила его Ольга.
– Мне можно, – ответил Подметко. – Давай! Я бездетный!
На платформу вокзала вышел начальник станции; он держал в вытянутой руке развернутый желтый флаг: осторожная езда по усмотрению. А тяжелый поезд уже гремел вблизи стальными колесами, и паровоз снова завыл о катастрофе.
Начальник станции был скрыт от Ольги набежавшим составом. Сначала промчался паровоз, за ним с воем и скрежетом, с лихою игрою рессор прошло немного вагонов, у которых были настежь открыты двери. «А где же Лиза? – подумала Ольга. – Неужели она спит и не слышит?..» Через открытые двери вагонов на мгновение стали видны красноармейцы; они силою молодых рук сдерживали бьющихся лошадей, испугавшихся скорости и раскачки вагонов, и лошади вышибали копытами доски из стен вагонов, так что видна была древесина на срезах досок.
Паровоз с вагонами прошел, и на платформе остался лежать жезл, сброшенный с паровоза. Начальник станции поднял жезл, вынул из него записку и прочел:
«Оборвано двадцать-тридцать вагонов. Ухожу от хвоста. Дайте проход и предупреждение вперед. Механик А. Благих».
Начальник станции с этой запиской прыгнул с платформы, перебежал рельсы и отдал записку Ольге.
Ольга взяла записку, прочла ее и поглядела туда, откуда прибыл паровоз с головной частью поезда.
Оттуда, с горизонта, без паровоза надвигался и сразу вырастал несущийся хвост поезда. Сейчас была видна лишь передняя лобовая часть вагона – тупая, слепая стенка, от скорости увеличивающаяся на глазах.
Ольга, не найдя в себе места, куда спрятать записку начальника станции, взяла ее в рот, повернула несколько раз штурвал реверса вперед, до отказа, и двинула регулятор на открытие пара; паровоз тронулся.
Ольга взяла ручку регулятора на себя, потом от себя, покачала его и поставила его на всю дугу. Паровоз бросился вперед, пар стал бить в трубу в ускоренной, задыхающейся отсечке.
Маневровый станционный паровоз уже ушел со станции, но начальник, на всякий случай, поднял сигнал остановки – красный диск – и свободную руку ладонью к поезду. С вихрем и музыкой свободной скорости появился перед ним хвост поезда в двадцать-тридцать вагонов; большая часть вагонов была открытыми платформами. На этих платформах стояли легкие орудия, кухни и лежало, покрытое брезентами, разное воинское имущество. Красноармейцы спокойно сидели на тех платформах и пели свои песни. Лишь командир их, держась за стойку одного тормозного вагона, молча глядел вперед, и тормоза под этим вагоном, как нечаянно заметил начальник станции, быта зажаты намертвую, но одним вагоном удержать состав, несущийся под уклон, было невозможно.
Начальник станции сейчас же ушел в дежурную комнату – сообщать в отделение службы эксплуатации о назревающем происшествии.
Паровоз, который вела Ольга, сильно раскачало от скорости, но она не убавляла открытия пара и отсечки. Время от времени она глядела на водомерное стекло, на манометр и назад, где ее нагонял свободный оборванный состав, разгоняющийся под уклон. Иван Подметко беспрерывно загружал топку углем, чтобы держать хорошее давление в котле и уходить вперед. Но, оглянувшись назад, он начинал сомневаться: оборванный хвост поезда их быстро нагонял.
– Не удержим состава, расшибемся, – сказал он. – Придется погибать.
– Прыгай! – посоветовала ему Ольга.
– А ты? – спросил Подметко.
– Я останусь одна, – ответила Ольга.
Подметко распахнул дверцу топки и снова начал швырять туда лопаты с углем.
– Я буду тоже с тобой, – сказал он. – Справимся.
Машина Ольги шла уже на предельной скорости; колесные дышла были почти незаметны от поспешности своего движения. Ольга одна видела сейчас положение своей машины. Слепой состав шел скорее, чем ее паровоз, и настигал убегающую машину почти в упор.
– Иван! – крикнула она. – Шуруй скорее топку! Ты завалил пламя углем, – что же ты со мной делаешь?
Подметко взял кочергу и засунул ее в бушующий огонь. Однако расстояние между паровозом и слепым составом все более сокращалось. «Неужели? – думала Ольга. – Неужели я сейчас умру? Не хочется!»
Вдруг она услышала красноармейскую песню, которую пели на открытых платформах нагоняющего ее бешеного поезда. «Не буду я умирать!» – решила она. Она высунулась из окна паровозной кабины далеко наружу и увидала, что ей будет сейчас трудно; вагоны с разгона собьют ее легкий паровоз под откос.
Она обернулась к Ивану Подметко.
– Уходи! Нас расшибет сейчас!
Иван еще немного подумал вдобавок.
– Надо воду выбить – шибче поедем, – и он дернул штангу крана продувки цилиндров, а потом схватился за поручни трапа и исчез вниз: должно быть, прыгнул в песок балласта, чтобы спасти свою жизнь.
Ольга заметила, что Подметко ушел, и прошептала «боже мой!», как говорила когда-то ее покойная мать. Далее она не успела ничего подумать. Она почувствовала удар в
