Красная Поляна навсегда! Прощай, Осакаровка - София Волгина

Попало тогда Кице по первое число от Кокинояни и, как она не лила слезы о своем любимом, как не просила патеру, он был неумолим:

– Некучи, за кого ты собралась? За голого босого, выросшего без отца? – Янко мотал головой, – не выйдет! Не для него я тебя ростил. Подумаешь – красавец! Твоей красоты хватит на двоих. К тому же Иван хоть и не красавец, но очень приятный человек. Все об этом говорят. И семья богатая. Так что не дури: выйдешь замуж за него и точка. Поживешь, посмотришь, еще спасибо отцу скажешь.

Не раз потом вспоминала Кица слова отца и страдальчески морщила губы: в самом деле жила она в холе и богатстве, но всего лишь два года с небольшим, а потом арест мужа, ссылка с маленьким сынишкой на руках. Спасибо родные были рядом. Забрали в одну ночь и мужа и все еще холостого ее любимого Костаки. Они так оба и сгинули, как и тысячи других греков. Да, хороший человек был ее муж, но любила она Костаса, и лучше бы она прожила те два года с ним пусть в бедности, но в любви. Пройдут годы, и она будет иногда смотреть на свою поблекшую иконописную красоту в огрызке зеркала вмазанную в русскую печь и думать: «Да, патера, как же ты ошибался». Будет поправлять на голове черную косынку, повязанную по-гречески: через лоб назад с узлом на затылке. Эта женщина носила черные косынки и черные платья с тех пор, как узнала об одновременной гибели Костаса и Ивана. Молилась за их обоих каждый вечер перед иконой, освещенной тусклой незатухающей лампадой.

Истину говорят, что пути господни неисповедимы.

* * *

В тот последний для него год, Кокинояни-Янко был нешуточно болен. Предчувствуя приближение смерти, он настоял на женитьбе последнего холостого сына. Кирилл выбрал себе симпатичную девчонку из соседней Лекашовки. Собрали столы, нарядили дом, двор, улицу, как никак два поселка собрались на праздник. Ирини на свадьбе чувствовала себя на седьмом небе. Кругом были свои, родные лица. Все празднично одетые, красивые. Дед Билбил прибыл из Красной Поляны за два дня до свадьбы, и, как обещал, привез внука Алексиса, с которым Ирини была все это время неразлучна. Билбил, в качестве свадебного подарка, привез целую коровью тушу. У него, патера говорил, целое стадо на перевалах скрытно пасется. Ирини слышала разговор мамы с ее подругой Хрисаной из чего ей стало понятно, что скрывает свое стадо дед Билбил потому, что не разрешается больше двух коров держать. Жаль только, что завтра, после свадьбы, Алексис с дедом уезжают. Но ничего, она заручилась обещанием деда Кокинояни, что скоро они сами поедут в Красную Поляну в гости к деду Билбилу. Вот будет красота! С Алексисом так интересно играть! Самое главное, что он не хотел даже с братом Яшкой водиться, предпочитал только с ней бегать везде и всюду.

Уж Ирини постаралась показать все, что ей нравилось в родных Юревичах. Сначала, на свадьбе, они с Алексисом стояли на входе, ждали жениха с невестой. Наконец появились молодые под громкую музыку кеменже. Ирини с Алексисом решили подойти поближе рассмотреть их. Так и сделали, но тут мама Роконоца подозвала дочь и послала посмотреть, что делается дома и прийти потом сообщить ей. Младший Ванечка болел, и мама беспокоилась. Алексис не захотел оставаться на свадьбе и пошел вместе с ней. Очень не хотелось уходить, когда начиналось самое интересное, но, что делать, маму надо слушаться. Туда они бежали, как угорелые и так же назад. Доложив Роконоце, что все дома в порядке, они скрылись за спинами взрослых, теперь они старались не попадаться на глаза Роконоце и подглядывали за всеми из-за укромных местечек. Так было весело и таинственно.

Свадьба эта запомнилась Ирини на всю жизнь, не тем, как она проходила, а тем, как они с Алексисом друг друга развлекали. И у них была общая тайна: Алексис сказал, что когда вырастет, то женится на ней. Но, чтоб она никому об этом не говорила. Ирини эта идея понравилась, и она пообещала не проговориться даже сестре. Кроме того, на той греческой гамо – свадьбе, как оказалось, произошел примечательный казус: уже прошло пол свадьбы, как вдруг Кокинояни как – то определил, что это не та девушка, которую они сватали. Эта была явно ниже ростом. Он подошел к сыну велел открыть ей лицо и посмотреть она ли это. Дядя Кирилл был ошеломлен, когда увидел, что вместо младшей из двоих дочерей, в свадебном наряде оказалась старшая. Кирилл хотел поднять шум, но отец не разрешил. Не хотел, чтоб люди стали свидетелями, как их откровенно одурачили. Так и женился красавец Кирилл на совсем некрасивой, но как оказалось, счастливой Неропи. Новоиспеченная жена, к тому же, жутко заикалась. Ирини потом комично копировала ее заикание и манеру говорить. Все ухохатывались.

Зато, через год, все заговорили, какая у Кирилла жена работяга и чистоплотная женщина. Семейная их жизнь была очень ровной. Неропи обожала мужа, ну, а он ей отвечал привязанностью. Первый сыночек был копией Кирилла, просто маленький ангел, и мать лелеяла его, надышаться не могла. Шила ему из каких – то лоскутков такие детские вещички – позавидовать можно было, ни в каких магазинах такое не найдешь. И ведь не на швейной машинке, а все вручную. А не дай Бог, кашлянет ребенок, Неропи день и ночь сидела с ребенком, места себе не находила. Вот такую жену имел Иринин любимый дядя Кирилл. Кстати, невестку очень полюбил старик Кокинояни. Неропи очень его обихаживала. Всегда он был ухожен: аккуратно пострижен, в чистой одежде. Ну, а вкуснее, чем Неропи, вряд ли кто готовил. Прослышал Янко от кого-то, что в Абхазии легче жить: людей не трогают, в тюрьмы не сажают по пустякам, какая-то там особая, независимая от Москвы, зона, негласно, конечно. Никаких особых перемен в жизни абхазского населения не наблюдается. Вот он и решил туда переехать. Поселок Бзыбь, место, где издавна селились греки, и стал последним местом жизни славного Кокинояни. Вместе с отцом семья Кирилла выехала туда весной тридцать восьмого года. Собрались все Христопуло, друзья и родные. После молитвы и долгого расставания, подвода со скарбом заскрипела в сторону ущелья, ведущего к морю.

* * *

С отъездом в Абхазию постаревшего главы семьи Кокинояни, началась новая страница