Океан - Лара Тополева

Но время неумолимо летело. Надежда понимала, что она стареет, теряет былое очарование, и эти морщины уже так просто не стереть – они предательски выдавали её беспомощность в борьбе с временем. Переход из ранга первых красавиц в «некондицию» причинял ей болезненные мучения. С уходом красоты угасала и радость жизни, которую приносили флирт, комплименты, томные взгляды и страстные встречи.

Переехав в США, они с Алиной всё равно продолжали жить отдельно, лишь поддерживая видимость семейных отношений. С годами Надежда всё сильнее стремилась наладить более тесные связи с дочерью, однако каждая их встреча оборачивалась новыми ссорами, недопониманием и претензиями.

Глава 17

Каникулы Клава провела с сыном и невесткой, что немного вымотало её – она готовила дни напролёт, и только сын и обращал внимание на её труд. Впрочем, она делала всё для него. Не для цацы же. Часть выходных та проходила с кислой миной и активно портила всем настроение: «то не хочу», «это не по мне».

Так что Клавдия была рада, когда снова попала на работу – к своей идеальной семье. Елена, Роберт и дети вернулись загорелыми и счастливыми, привезли ей плед и гамаши в альпийском стиле – надо сказать, очень красивые – и без умолку рассказывали на ужинах о своих приключениях.

– Колорадо – это чудо! Maroon Bells – восторг! – рассказывала Елена. – Вид на горы и озеро внизу, идеально гладкое…

– Мы катались на высотной гондоле, – добавил Роберт.

– А Долина Ревущих Вилок! – воскликнула Елена.

– Это что ещё? – со смехом уточнила Клавдия.

– Один из самых богатых регионов Колорадо… Богемное местечко.

Они рассказывали и рассказывали – о горячих источниках, зелёных тропах, живых концертах вечерами. «Какая дружная семья, – мысленно восхищалась и завидовала Клава, – живут в ладу друг с другом, работают, путешествуют по дорогим местам…»

Через пару дней Елена ушла по делам, Роберт был на работе, так что Клава осталась одна дома с детьми. Она разложила по тарелкам молочную макаронную запеканку и поставила перед Анастейшей и Питером. Питер сморщил нос.

– Что это? – произнёс он одну из нескольких фраз, которые знал по-русски.

– Это макаронная запеканка. Как в моём детстве.

– Не хочу, – выдал Питер ещё одну фразу из своего скромного русского лексикона.

Клава обычно не афишировала своего отношения к подобным капризам. Она сразу мысленно переключалась на размер своей зарплаты, чтобы удержаться от негативных суждений, но сейчас она была на взводе.

– Нет слова «не хочу», есть слово «надо», – строго сказала она.

Питер продолжал морщить нос. И тут нереализованная тяга Клавдии к диктаторству вырвалась наружу.

– Не выйдешь из-за стола, пока не доешь, – чётко сказала она и испытала такое удовольствие, что даже заулыбалась внутри.

Питер, не привыкший к такому обращению, от отчаяния начал пихать в рот ненавистную запеканку со слезами в глазах. Он пихал и пихал, вызывая радостный свет на лице своей няни. Он запихнул последний кусок, проглотил, а потом покраснел. Его лицо разбухло, он издал страшный горловой звук, и его стошнило прямо в тарелку.

В этот самый момент вошла Елена… Клавдию тут же рассчитали.

Она вернулась понурая и раздражённая, сразу заперлась в комнате, но на ужин всё-таки вышла. Сначала молчала, но потом почувствовала, что должна высказаться.

«Идеальная» семья бывших работодателей получила по самые уши за «всё хорошее».

Через пару дней Клава, угнетённая своим провалом, решила поехать в Россию продавать квартиры. Алекс пытался отговорить её: мол, наймём риелтора, вышлем доверенность, но она, кроме того, хотела повидать дочь и внуков, а ещё подруг, так что Алекс согласился и купил ей билет – туда и обратно.

Глава 18

Когда Алекс и Алина остались дома одни, к ним стали возвращаться прежние нежность и теплота. Как будто в душной комнате вдруг открыли форточку, и в неё ворвался свежий весенний ветер. Они отпустили прежние неурядицы и снова стали мечтать о ребёнке. Но зачатия не происходило. Тогда Алекс нашёл лучшего специалиста по фертильности, и тот, обследовав Алину, заключил, что нужна гормональная терапия в виде таблеток и инъекций. Последние Алекс взял на себя. Теперь каждый вечер перед сном он заботливо делал жене уколы, и это таинство особенным образом сблизило их.

Вскоре Алине было подсажено пять эмбрионов. Во время плановых обследований Алекс с любопытством и волнением припадал к монитору и шутил: «Больше детей, хороших и наших!» Но жизнеспособным оказался только один эмбрион. «Во время ночного плача вы ещё порадуетесь, что их не трое», – поддержал доктор, посмотрев на несколько разочарованного Алекса.

Семью постепенно захватили радостные хлопоты, какие случаются в ожидании первенца. Когда Алина с Алексом узнали, что будет мальчик, будущий отец тут же бросился покупать для сына всё самое необходимое: кроватку, автомобильное кресло, настольный хоккей и ролики – не мог дождаться, когда возьмёт на руки собственного наследника, и с каждым днём всё больше гордился тем, что скоро станет отцом.

Он с головой ушёл в работу, отсекая от своих будней и выходных редкие свободные минуты в пользу деловых встреч и бесконечных переговоров, продолжал открывать всё новые компании, создавая задел для будущего своего сына, которому должно было достаться всё самое лучшее в мире.

Беременность протекала тяжело. Большую часть дня Алина была вынуждена просто лежать – её мучил сильный токсикоз, к которому добавился гипертонус матки. Но, несмотря на это, были обстоятельства, которые будто погружали её в уютную колыбель и убаюкивали: свекровь жила на другом континенте, Алекс стал заботливым и чутким, а внутри неё теплилась новая жизнь.

После рождения сына это блаженное спокойствие было утрачено. Клавдия, узнав о первенце, горько усмехнулась – «ну вот, закрепили брак», но всё же приехала «помогать с внучиком». По приезде, как и следовало ожидать, замахнулась на большее: атаковала советами по уходу за малышом, подсыпала сомнения во все материнские инстинкты, бравируя собственным опытом. Клавдия и Алина постоянно ругались. На смену уютной колыбели пришла глубокая послеродовая депрессия. У Алины пропало молоко.

– Да что же это такое? – злился Алекс. – Неужели вы даже сейчас договориться не можете?

Алина сходила с ума – куда бы она ни пошла, что бы она ни сделала, всюду были провалы, по мнению Клавы, всё она делала неправильно, не так или недостаточным образом. Клава каждый день высыпала из своего рога изобилия миллион претензий и сомнений в состоятельности невестки как матери.

Лишь только во время купаний Алина имела возможность побыть со своим сыном наедине, и это приносило ей хоть