Плутон меняет знак - Елена Козлова
– Я с матерью общался – это правда. Умный парень, память фотографическая. Голова как компьютер, просто ходячая мировая база данных. Но есть, к сожалению, побочки – биполярное расстройство личности и шизофрения. Он, балбес, еще в школе бухать стал, а потом и наркота пошла, тяжелая. Но держался как-то, долго держался. А тут «соли» попробовал. И все, привет, психоз. Нормальных людей психоз не сразу накрывает. А этого с его больной башкой с первого употребления. Привезли в психушку – туалет со шкафом путал. Сейчас вроде получше. У нас теперь будет, голубчик.
– И что с ним делать? – недовольно спросил Вова.
– Наблюдать. И прошу, без давления. Семья, как я сказал, непростая. Могут и жалобу написать в прокуратуру: что плохо кормили, в туалет не пускали или били, не дай бог. Проснется – развяжи и доведи до сортира. Он поспокойней должен стать. С психологом пусть пообщается. Расскажи ему о правилах пребывания в центре. В общем, подобрее с ним, подобрее.
Вова с сомнением посмотрел на тело Андрея. Военный журналист. Семья непростая. Особенное отношение. Алкаш и наркоман обычный. Когда у него, у Вовы, «солевой» психоз случился, с ним никто не нежничал. Конечно, у него, у Вовы, отца-генерала, пусть и покойного, нет. И мать ему сюда сумки с икрой не передавала. У него и матери-то не было – она в доме сгорела, когда он во втором классе учился, баллон газовый взорвался. Вылечился Вова на макаронах и гербах без особого к себе отношения. И Андрей этот, Андрей К., тоже не рассыплется. Он тут ничем не лучше других. Вот пусть обоссытся. Вова закрыл комнату на ключ и, вспомнив, что скоро ужин, поспешил на кухню – проверять, варят ли реабилитанты гречку с сосисками. И не соблазняет ли нимфоманка Галя С. сексоголика Егора Д., воспользовавшись сакральным процессом приготовления пищи.
⁂
Андрей действительно был особенным человеком. Бог, или кто там раздает младенцам таланты, обошелся с ним жестоко. Голова Андрея всегда была будто подключена к мировой базе данных, в которой болталась вся информация. Так он говорил психиатрам и не лукавил – он в это верил. Вернее, знал.
– Удивительный ребенок. Будущий Моцарт, – восхищались мамины подруги, превращая маленького Андрюшу в типичного «сына маминой подруги».
– Уникальная память, фотографическая, – удивленно пожимала плечами историчка столичной школы для одаренных детей, куда Андрея отдали учиться. – Помнит все исторические даты!
– Я не помню, я знаю, – отвечал Андрей.
Историчка возлагала на его светлую голову тяжелую руку в толстых золотых перстнях.
– Андрей, тебе в науку надо. В науку.
Андрей действительно просто знал. Он вбирал в себя весь информационный хаос мира, искренне удивлялся, почему другим эти знания недоступны, и постоянно чувствовал пульсацию в районе солнечного сплетения и гул в голове.
– У меня в ушах все время шумит, – жаловался он маме.
И мама волокла его к лору – чистить уши от серных пробок. А потом к неврологу – чтобы тот выписал таблетки от сосудов. Но шум не прекращался.
– Ляг поспи, – устало предлагала мама.
Но Андрей почти не спал и никогда не видел снов. Думал, что из-за темного пятна на радужке правого глаза. Поэтому он постоянно был чем-то занят. То поделки из мусора мастерил, то домашние спектакли ставил по собственноручно написанным пьесам, то конструировал машину времени, то просто тайно резал на куски бабкин плащ – это было его guilty pleasure.
В десять лет Андрей решил, что научился преодолевать гравитационное поле Земли, и прыгнул с третьего этажа, вооружившись для страховки маминым зонтом.
– Андрюша, я, конечно, подозревала, что ты больной. Но не предполагала, что настолько, – сказала мама, когда примчалась с работы в больницу, куда сына привезли с переломом копчика.
Врач, поговорив с Андрюшей, порекомендовал все же показать ребенка психиатру. Маме это предложение показалось оскорбительным, и она даже не стала пихать доктору заранее приготовленную по случаю визита коробку конфет с изображением Большого театра.
В пубертате гул стал сильнее. Особенно по ночам, а днем Андрею казалось, что мозг застывает как кусок льда и разлетается вдребезги. В пятнадцать он обнаружил, что, если накатить коньяка из родительского секретера, гул приглушается. В восемнадцать подключил средство потяжелее, и шум в ушах полностью исчез. Андрей впервые ощутил себя обычным человеком. Он познакомился с обычной девушкой, курил с ней обычную траву, и потом они вместе выписывали в тетрадь цитаты поэтов Серебряного века, казавшиеся им в те мгновения особенно гениальными. Когда отпускало, парочка опустошала родительский холодильник, пила вино и падала спать.
В науку Андрюша идти не хотел. Он и так все знал, ему нечего было открывать. Отец, заметив его сокрушительные способности, решил, что родине они точно пригодятся. А с наукой этой, чего доброго, за границу уедет и подпортит себе карьеру. Андрея отправили учиться в институт военной журналистики, после чего устроили в ФСБ. Под прикрытием крупной государственной газеты он мотался по миру: Ближний Восток, Северная Африка, Венесуэла, Тунис, Украина. На Украине с Андреем приключился первый эпизод маниакально-депрессивного психоза: он возомнил себя новым вождем глобальной мировой революции, и его срочным порядком отправили в Москву, где положили в психиатрическую больницу имени Ганнушкина. Там и были поставлены наконец диагнозы. Выйдя на свободу, резидент российской разведки обнаружил, что никакой он не уникальный мальчик с головой-компьютером, а обыкновенный шизик и биполярник.
– Шизик и биполярник, – сообщил Вова психологу Анастасии, когда передавал утром смену. – Так в личном деле и напиши.
– Это я поняла, – ответила психолог. – Петр Иванович еще сообщил, что биполярка у него необычная.
– В смысле?
– При биполярном аффективном расстройстве периоды депрессии обычно чередуются с фазами мании. А у Андрея К. не бывает депрессивных периодов, он всегда в мании. То есть у него не биполярное, а униполярное расстройство. Увы, алкоголь и вещества, пусть он и говорит, что ему становилось лучше в употреблении, только усугубили клиническую картину. Окончательно разрушили психику, – подытожила психолог.
Пока психика Андрея еще как-то держалась на нормотимиках, антипсихотиках, водке и героине, он работал на разведку под прикрытием крупной государственной газеты, женился, обзавелся любовницами в разных странах и родил дочь. И все у него было бы хорошо, если бы однажды курьер вместо героина не привез ему пакетик с сероватыми кристаллами.
– Это что?
– Это «соль». Попробуй.
Андрей никогда не был против экспериментов. Из квартиры он вышел уже не один, а в сопровождении двух крепких кожаных ребят. В знакомой уже Ганнушкина, куда его так вероломно забрали, сквозь марево транков Андрей узнал невероятное: приняв «соли», он убедился в правдивости мысли, которую крутил в голове не первый год. Мысль была гениальной. О том, что жена Андрея, Алена, на самом деле – агент американской разведки и ее подослали к нему специально. Коварная американка оперативно охмурила русского резидента, женила на себе и все эти годы передавала сведения о его секретной деятельности, которыми он с ней охотно делился под воздействием водки. Когда жена зашла в квартиру, он набросился на нее и стал душить. Хорошо, что соседи прибежали на крики.
– Иначе попал бы ты не в психушку, а в тюрягу, – резюмировал доктор из Ганнушкина.
И мама, когда навестить приехала, так же сказала. А жена почему-то к нему не ездила… Обо всем этом он сбивчиво рассказал психологу, пытаясь в процессе монолога угадать ее реакцию на свои невероятные приключения.
– Ну, а из психушки меня сюда привезли, – закончил свою историю Андрей. – Выздоравливать. А я, знаете, действительно хочу выздороветь. Хватит уже употреблять. Вы же мне поможете?
– Попробуем, – ответила психолог, которая уже почти час слушала всю эту ахинею про отравление, гениальность, жену-шпионку и участие в мировых революциях.
– Мой психиатр, первый еще, говорил, что работать с психами – самое бессмысленное дело. Выгорание быстро наступает. Потому что психические заболевания не лечатся, а только купируются таблетками. Таблетки бросил – и снова манифестация. У вас есть выгорание?
– Нет. Пока. Но я здесь совсем недавно, – призналась психолог.
– А близкие вас зовут Стасиком, – сообщил вдруг Андрей.
– Откуда вы знаете?
– Да говорю же, я все про всех знаю, но я вижу, что вы мне не верите. Думаете, что я несу шизофренический бред.
– Вы правы. Во все это сложно поверить. Если бы вы были
