СВО. Из 200 в 300 и 500 (Второе рождение "разбойника" Женьки) - Михаил Востриков

«Всеобщий переполох», который железом и кровью учинил Хабаров на Амуре, не пошел на пользу России. Вместо того, чтобы поладить с местными, Ерофей Павлович их грабил и убивал. «Усилиями Хабарова на Амуре стал господствовать один лишь дух ясака и грабежа». Именно Хабаров стал причиной того, что приамурские народы в дальнейшем поддержали Китай, а Россия на время потеряла свои позиции на Дальнем Востоке. И Муравьёву при подготовке мирного Айгунского договора пришлось это всё съесть большой ложкой.

По словарю Даля, старинное русское слово «хабар», «хабара» — это удача, везение, счастье, прибыток. Хабарное дельце — удачное, с выгодой. Это слово скорее всего и легло в основу названия нового военного поселения на Амуре в значении счастливого (удачливого) приобретения.

А вот это уже было похоже на правду!

Пять эшелонов спасения

И что же это за пять эшелонов спасения, по которым так удачно прокатился раненый Женька? А это эшелонированная система работы медиков на СВО в целом.

Первый эшелон:

Э то эвакуационные группы с основной задачей — как можно быстрее вытащить раненого бойца с поля боя, оказать ему первую помощь и доставить на пункт сбора раненых или в полевой госпиталь. «Эваки» — эти ребята, одновременно, спасают раненых и стреляют из автоматов. В основном, это парамедики — не профессиональные врачи, а бойцы, прошедшие специальные курсы. Там их учат, например, что делать при поражении мелкими вольфрамовыми шариками из кассетных боеприпасов. Ох-х уж эти шарики… Они попадают в тело бойца даже через застежки бронежилета.

Но если нет парамедиков, эваками становятся и обычные бойцы, кого пошлёт командир.

Второй эшелон:

Пункты сбора раненых (точки эвакуации) — это где-то очень близко или на самой ЛБС — линии боевого соприкосновения, передовой, где профессиональные медики, в основном, фельдшеры, стабилизируют состояние раненых бойцов. Их главная задача вместе с эвакуационной группой — обеспечить «золотой час». Если в течение часа раненый стабилизирован, его шансы на выживание очень велики. Операции на передовой никто не проводит, только перевязывают, колют и дают таблетки.

Третий эшелон:

Это полевые госпиталя в ближнем к фронту тылу. Здесь уже оперируют.

Четвертый эшелон:

Это распределительные центры эвакуации по большим медицинским стационарам, как по госпиталям, так и по гражданским больницам.

Пятый эшелон:

Это стационарные военные госпитали в глубине территории России. Часто их роль выполняют и гражданские больницы. Время такое.

Ну вот теперь Женьке всё стало ясно и всё так и было…

Пропавшие документы

Без бумажки, ты букашка. Так говорит народ, а народ всегда прав! А документов у Женьки и впрямь не было. Никаких! Не то что это ему в госпитале жить не давало, но и не помогало, точно.

То с утра сообщали, что его уже сняли с довольствия и отправляют в его часть, но завтраком покормили.

— Это как, вместе с кроватью? — весело удивлялся Женька. — Да я бы и рад! А чего, привяжу пулемёт к спинке и та-та-та по противнику, в одних трусах, под простынкой! — одежды же у него тоже не было. Никакой.

То к обеду сообщали, что разобрались и на довольствие его опять поставили, обедом покормили. И так несколько раз. В общем, документы надо было как-то добывать!

Спасибо офицеру-строевику! Да, строевой отдел в госпитале тоже был, госпиталь же воинская часть. По личному номеру на жетоне-«смертнике», что висел у Женьки на шее, строевик выписал ему дубликат военного билета и сказал:

— Обычное дело, братишка, это армия! Пока служишь, «военник» для тебя самый главный документ и теперь он у тебя опять есть! Ладно, выздоравливай… чем мог, помог, остальное, как встанешь на ноги, решай со своей частью, военкоматом и полицией, это они паспорта выписывают.

А ещё он направил запрос от госпиталя в Женькину часть, и по этому запросу замполит Женьке и звонил.

* * *

— Алло… — повторил Женька в телефонную гарнитуру китайского смартфона. — А вы кто?

Это наш, на-а-аш!

В палате госпиталя было хорошо — тепло, светло, чисто и не воняло. Кроме, просто, неба, в краешке оконного стекла ещё был виден Амур:

«Надо бы этот Амур потом получше рассмотреть, — подумал Женька. — Потом… это когда уже встану на ноги, пока никак. Неужели Амур, как говорят, в несколько раз шире нашей Оби? Обалдеть… Дальний Восток б!»

* * *

На Дальнем Востоке Женька уже один раз был. И здесь его уже один раз спасал от верной гибели студент-медик… На острове Шикотан это было, на Курилах, где Женька ещё школьником десятиклассником, при СССР, два летних месяца трудился на путине в составе объединённого стройотряда из Новосибирска, брат Миша устроил. Впечатления непередаваемые, на всю жизнь, которая могла тогда очень даже быстро закончиться.

Из Новосибирска до Владивостока они ехали поездом. В вагонах висели бодрые плакаты: «Берегись, рыба — студенты косяком идут!», предвещая романтику и длинный рубль. Отряд был из разных институтов города — электротехнического, педагогического, медицинского, торгового, легкой промышленности и других.

А из Владивостока они поплыли на огромном корабле «Ильич», полученном СССР по репарациям из Германии. Не так давно этот корабль, переименованный из Caribia, возвратился с капремонта из Японии и был совершенно невероятно отделан как изнутри, так и снаружи. И Женька, открыв рот, любовался его шикарной отделкой — красное дерево, мягкий свет навесного потолка, ковры под ногами, позолота колонн ресторана и прочее.

По прибытии на Шикотан они разместились в поселке Малокурильское, в домиках студенческого городка по десять — двенадцать человек. Всего на Шикотане было два села — Малокурильское и Крабозаводское, но никто не говорил «село», все предпочитали вариант «поселок».

Между Малокурильском и Крабозаводском была дорога, которая то ныряла в густой дальневосточный лес, то выходила к океану. И та дорога со времен японцев была вымощена лиственничными чурками. Наши поселенцы эти чурки довольно быстро пустили на дрова и в результате передвигаться приходилось не столько по дороге, сколько по руслам мелких речушек и по склонам сопок, покрытых низкорослым бамбуком.

Бамбук здесь рос повсеместно, но не в виде леса, а как трава, высотой двадцать — тридцать сантиметров. Географическая широта Шикотана как у Сочи, но под боком острова проходило холодное Курильское течение, и температура океана летом была около восьми градусов, а зимой он и вовсе замерзал. Так что пальмы здесь