Системные требования, или Песня невинности, она же – опыта - Катерина Гашева

Я одна осталась посередине, но не из чувства глобального противоречия, а по непонятому внутреннему ощущению. Строго говоря, так было нельзя, вопрос не предполагал неоднозначного ответа, но иначе у меня почему-то не получилось. Мне хотелось поделиться, объяснить свой выбор, но я молчала. А все смеялись. Даже Оля из своего «нет» смеялась и показывала пальцем. Даже Вова. Отсмеявшись, он шагнул вперед, прицелился мячиком в одного, другого и швырнул Денису с вопросом: «Бог есть?»

– Бог есть, – быстро сказал Денис, шагая направо.

Это вызвало новый приступ веселья. А я снова осталась стоять на месте, прислушиваясь к мигрени.

Распределили роли для веревочного курса. Мне досталась «Смерть», Ларисе, по обыкновению, «Жизнь».

– Все просто, – пожала плечами Лариса. – Мы с тобой пара. Давай обсуждать.

Остальные уже обсуждали. Когда зажигать свечку, как проходить «паутину».

Денис притащил на всех вегетарианских кришнаитских вкусняшек.

Пока мы сидим в комнате без окон, мне представляется бункер. Мы еще живы, а мира больше нет. Ничего нет, только ветер гуляет. Но вот выходим, а снаружи все как раньше. Листва желтеет.

– Ты не хочешь позвать с нами… Дока? – спросила я Ларису.

Лариса не ответила. Она застегивала перед зеркалом пальто. Рыжее, мятое, с большими цветами. Неделю назад оторвала в каком-то секонде.

– Не знаю. Он, вообще-то, уезжает из города. Если придет – придет.

– Что-то не так?

– Да нет, – пожала плечиками Лариса, – просто с ним иногда легко, а иногда наоборот. Ладно, я на электричку. Привет! Пис!

Она побежала. Сумка с непомерно длинной ручкой била по ногам. Что в ней таскала Лариса, одному Богу известно. Однако совершенно точно внутри сумка была намного больше, чем снаружи. Я брела домой и вспоминала.

Когда я поступала, Яша был тут, со мной. Стояла жара. Я забыла справку для биофака и плюнула. В приемной комиссии мне предложили психфак. Почему бы и нет. Просто здесь был Яша, а все остальное по фигу. На мне было черное, с глубоким декольте платье, и Яша рычал на любого, кто просто смотрел в мою сторону. А мне что, в паранджу было одеваться?

Мой пятиугольный дом светился всеми окнами. Звучала музыка, смех. В темноте у крыльца вспыхивали и гасли огоньки сигарет.

* * *

– Что-то гладко все пошло, появилось Западло, – скандировали, смеясь, Оля и Таня; они уже вошли в образ. Автобус трясло. Снаружи с каждой секундой бледнело небо. Кроме наших, других пассажиров почти и не было. Денис болтался посреди салона с огромным рюкзаком. Наверное, если он его снимет, обратно надеть уже не сможет. А мы просто не поднимем.

Почему я терпеть не могу Дениса? Лариса, Оля, остальные – все в восторге. Рубаха-парень! Свой в доску! Практику он интересно ведет. И медиатерапию тоже. Про общественную и культурную жизнь я уже говорила.

Лариса спала у меня на плече. Опять не доспала в ночь, а то и вовсе не ложилась.

– Сейчас приедем, – вещал Денис, – костер разожжем. Вы будете к конкурсам готовиться, а мы с Яночкой едой займемся, правда?

– Ага, – сонно сказала Яна.

– На выход!

Лариса подняла совершенно незаспанные глаза и легко вскочила.

Рассвело уже окончательно, только солнце еще пряталось за деревьями. Погода, вопреки мрачному прогнозу, обещала быть. Бабье лето. По трассе проносились авто, полосуя нас светом противотуманных фар.

– Туда! – сказала Лариса.

Место предложила она. Даже специально съездила с Денисом и Вовой. Разведали все, подготовили дрова для костра.

Я вертела головой, хотя смотреть было не на что. По обе стороны тропы – трава в человеческий рост. Или это был тростник, не знаю. В прорехах угадывалась вода маленьких заболоченных озер. За ними невысокие песчаные холмы. Все верно. Рекламируя, Лариса называла это место «песками». Песками и оказалось. По информации все знающего Скворцова, полвека назад здесь засыпали болота. Засыпали и оставили вылеживаться, чтобы однажды (еще не скоро, судя по тому, что мы видим) построить тут новый микрорайон.

В кустах скрипело, свистело и булькало. Впереди разглагольствовала Лариса. И вот мы пришли. Перед нами открылась заросшая там и сям огромная песчаная пустошь.

– Ну как? – Лариса улыбнулась так, будто сама сотворила эту землю; скинула рюкзак, сняла куртку.

Я только теперь обратила внимание, насколько дико она одета. Безразмерная красно-зеленая, оттенков «вырви глаз» юбка. Блузка – фиолетовая с белым – завязана узлом под грудью. Бусы какие-то.

Я сглотнула.

– Нравлюсь?

– Как-то чересчур.

– Нет. Я еще косички заплету – у меня ленточки есть. Жизнь – она красочная.

Я пожала плечами. У меня серый цвет. Как песок под ногами. Я – Смерть.

Таня с Олей были уже в камуфляже, банданах, а еще и щеки раскрасили зелеными полосами.

Солнце полностью выбралось из-за деревьев и начало припекать.

– Пойдем, я покажу тебе царство мертвых. – Лариса схватила меня за руку и потащила.

Царство оказалось не вполне замкнутым кругом, с краями, выложенными крупной галькой. Ворота связаны из трех березовых сушин. На верхней – красная табличка с надписью «Здесь живет Смерть», рядом раскачивались на веревках черепа птиц и каких-то мелких животных.

– Это один хороший чувак расстарался, – сказала Лариса, нарочито растягивая слова.

– Фальшивишь.

– Да? Ну и ладно. Переодевайся давай, а я помчалась.

– Погоди. – Я надела свой балахон. – Мою роль мы обсудили. А вот что будет делать Жизнь?

– Что обычно, – Лариса пожала плечами, – но главное, буду вербовать новых «детей цветов». А потом свидимся. Я пошла!

И она пошла. А я следом. Делать пока все равно нечего.

В центральном лагере уже горел костер. Пламя было бледным, почти незаметным, но того же оттенка рыжины, что и мои волосы. Чуть в стороне единое в двух лицах Западло пилило двуручной пилой здоровенную корягу и хохотало.

– Тихо! – Со стороны тропы прискакал Денис. – Вова звонил! Они уже идут!

И завертелось. Наши с шутками-прибаутками распределяли первокурсников по командам. Я смотрела и думала: «Чужие, наивняк. Мы сами были такими. А теперь будем хиппи». Зачем нам это? Много зачем, на самом деле. И я сейчас не о теоретических предпосылках. Они есть, и они когда-нибудь помогут. Но психология пока еще очень молодая и очень эмпирическая наука. Нам не хватает точности, не хватает базы. Единственный инструмент, который есть, – это мы сами.

Вот и тренируем, настраиваем инструмент. Со стороны это порой выглядит непонятно, абсурдно даже, но по-другому мы пока не умеем.

Я присела на не допиленную подругами корягу и разулась. Показалось, что так честнее. Песок был холодным, но не слишком.

Так. Вот и команды. Посмотрим-посмотрим. Ага…

У первой, надо же, сразу