Системные требования, или Песня невинности, она же – опыта - Катерина Гашева

– …в прошлом мы, люди, общались мыслями. Это доказывает появление снежного человека.

Зря я вынула наушники.

* * *

Через неделю мне написал Яша. И рассказал все.

Похоже, он испытывал что-то сильное от этой смеси любви, страдания, предательства и вероломства. Восторг? Удовольствие? Горечь? Не знаю. «Ты все придумала, а на самом деле никогда меня не любила», – писал он. И «так будет лучше нам обоим», разумеется. Дальше он еще писал, я отвечала. В этом «оставании друзьями» было что-то от мазохизма. Наконец, он попросил совета, какие цветы подарить Яне. «Розы, – ответила я, – если найдешь». На следующий день мой телефон плямкнул входящим сообщением: «Цветы понравились. Спасибо».

…Мы познакомились еще в школе. Средней. В смысле, не той, куда пришла в первый класс, но и не той, где гуляла выпускной. Дома тогда только появился компьютер с интернетом.

Визг коннекта, логин, пароль, вход в чат. В тот первый раз в онлайне висели некто Darkness и Lioness, болтали о чем-то.

«Привет», – написала я и стала ждать. Ноль эмоций. «Что, никто меня не видит?» – возмутилась я. Darkness ответил… Потом общались по Сети или мобильнику. Я научилась набирать эсэмэски, не глядя в экран.

Помню ночь. Я в бард-лагере. Лежу, не могу уснуть. Луна такая рыжая, круглая. Внезапно эсэмэска: «Ты где сейчас?»

«В лагере», – пишу.

«Можно поговорить?»

«Сейчас».

Я выбираюсь через раскрытое окно и иду по дорожке в ночь. Звезды крупные, негородские. В конюшне, вздыхая, спят лошади. Иду дальше, мимо дерева, в развилке которого любила сидеть еще в детстве. Ноги нащупывают тропинку, остальные ориентиры пропадают, только белеет брошенная у забора ванна. Кто притащил ее? Зачем? Ночь пахнет полем и сеном. Сквозь прорехи между деревьями мерцают огоньки Песьянки. Набираю в телефоне: «Я могу говорить». И он звонит. Впервые голосом.

Потом я ехала красноярским поездом лететь к нему. Это была чудовищная авантюра. Почти двое суток в вагоне, сутки ждать рейса на Хатангу и неизвестность. Теоретически самолет Хатанга – Диксон летает четыре раза в месяц.

За окном вагона ночь без ориентиров и опознавательных знаков. Я смотрела на свое отражение в стекле и думала. Либо я перееду и буду жить без мамы и бабушки. Только звонки по понедельникам, есть такой льготный тариф, за последние три года я выучила их все. Либо переедет он. Это лучше. Лучше и для него: не торчать же всю жизнь там. Но у него тоже мама. И я чувствовала, что она не хочет его отпускать. А меня моя отпустит, если я решу. Но как я буду там одна, без подружек, без Ларисы? И зачем в Диксоне психолог?

За окном шел дождь, и капли размазывались по стеклу серыми черточками. Сосед по плацкарту проснулся и читал «Гранатовый браслет».

– Черешни хотите? – спросил он, почувствовав мой взгляд. – Мне много, не пропадать же добру. Не стесняйтесь.

Я только сейчас обратила внимание на глубокую миску, полную блестящих черных ягод, на столике между нами.

– Спасибо. – Я протянула руку за ягодой. – Куприна читаете, да?

– Перечитываю. На пенсии самое время.

Черешня оказалась именно такая, какую я люблю, не сладкая и не кислая, в самый раз.

– Интересно. Совсем недавно читала. Но я больше Бунина люблю.

– Доберемся и до Бунина.

Сосед встречал в Москве дочь. Она вышла замуж во Франции и вот приехала навестить.

– Они там, в купе, а мне так привычнее. Сама-то куда, в Красноярск?

– В Диксон, – вздохнула я, – к парню.

– Любовь… – Сосед покивал и заложил книгу пальцем.

Я молча взяла еще ягоду.

– Я тоже много ездил. Из института на Саяно-Шушенскую по распределению, потом на Волге работал. Там и Ленка родилась. А в восьмидесятом у жены мать захворала, и мы снова переехали. Только уже на Украину. Мне с моим дипломом энергетика везде устроиться просто. Вот, устроился на Чернобыльскую АЭС имени Ленина. А за год до аварии снова в Сибирь на газопроводы. Представляешь…

С утра мы говорили еще. Перед Новосибирском сосед собрал свою небольшую сумку, пожелал мне и моему парню не растерять свое счастье, помахал рукой и вышел. Дальше я ехала одна.

Плохо, когда в дороге все складывается удачно. Примета такая. Я не верю, конечно, но… В Красноярске прямо у вагона меня встретил дядя. Он был в форме, не успел переодеться после работы. А я все пыталась вспомнить: две большие звездочки – это майор или полковник. Спросить постеснялась и до самого Диксона гадала.

У меня хорошие отношения с дядей, он интересуется фильмами и книгами, которые мне чаще нравятся, чем нет. Однажды мы вместе сидели на полу и разбирали стопку каких-то журналов.

– Я могу дать тебе любопытный текст, – сказал он, – только с возвратом. Читается легко, но идея глубокая.

Я не помню автора, я не помню, дочитала ли, но любопытно было – это помню отчетливо.

Утром дядя проводил меня в аэропорт, выдал сумку разнообразной домашней снеди, собранную его женой. Наказал первым делом в Хатанге устроиться в гостиницу, но это не пригодилось.

Самолет на край света был совсем маленький. Народу – трое пассажиров, если считать меня, и курящего у трапа пилота. В кармане пискнула эсэмэска.

«Все в порядке?»

«Да».

Я отключила телефон, пристегнула ремень и зажмурилась.

Весь полет нас жутко трясло. Я обычно плохо переношу. Даже в автобусе, если долго ехать, начинает подташнивать. А тут ничего. И страшно не было. Было весело. «Вот сейчас разобьемся, и никто костей не соберет», – почему-то думала я и улыбалась. И не надо учиться, работать, пробиваться в жизни, рожать кого-то, крестить. Самолетик полз, а рядом ползла огромная туча. Я восторженно смотрела в иллюминатор.

– Не бойся, – сказал сосед по креслу. Он с самого начала полета грыз мятные карамельки, а пахло все равно табаком. – Сейчас выровняемся.

И правда. Наш «лайнер» преодолел облака, я увидела солнце и задохнулась.

На острове мы приземлились в полпервого ночи по-местному. Огромное рыжее солнце висело на две ладони над горизонтом. В пустом продувном зальчике ждал Яша. В одной руке – теплая болоньевая куртка, в другой – букет живых лилий.

– Привет. Какие лилии! Откуда?

– Места знать надо.

И поцеловал.

Следовало что-то почувствовать, но у меня как будто кончился завод.

Катер до материка я просто не запомнила, и что Яша мне говорил, тоже. Сидела, кивала. Все нужное я знала заранее: и про остров, где всех людей – только вахта на гидростанции и аэродромная обслуга, и про сам поселок.

Люди здесь живут в домах