Люди без внутреннего сияния - Йенте Постюма

В лобби отеля «Хайят» в Касабланке мы с Артуром в первый раз сели выпить вина вдвоем. Официант принес нам бокалы, и когда он спросил меня, хотим ли мы орешков или оливок, я не смогла решить и жутко покраснела. Артур сказал, что еще никогда не видел меня настолько смущенной. Он обратил внимание, что я всю неделю была странно тихой. Я сказала, что это все из-за нашего гида и из-за всех маленьких людей в этой стране. Маленькие люди заставляли меня чувствовать себя неловко.

— Расслабься, — сказал он. И беспокойно посмотрел по сторонам. Может, ему уже захотелось в постель.

В постели мы поссорились из-за отеля, который я хотела забронировать пару дней назад, когда мы направлялись на север. Это был старинный дворец в медине Феса, который отреставрировала датская семейная пара. Культурное приложение моей газеты посвятило ему целую статью. Наш гид сказал, что ничего про него не знает. Но когда мы остановились у придорожного кафе и я пошла в туалет, он убедил Артура в том, что нам лучше забронировать что-нибудь другое. У его друзей был отель в Фесе.

— Хорошо, забронируй, — сказал ему Артур.

Когда я вернулась из туалета, все уже было готово.

— Я просто устал, — объяснял мне Артур сейчас. — У меня голова была забита. Ты же могла взять и отменить этот его отель.

Я сказала, что мне не хотелось разбирательств, и что я и так всю поездку лезу из кожи вон, чтобы притвориться невидимой и не нервировать его лишний раз, и что я должна была заниматься отелями, но этот гид пресекал любую мою инициативу, а в ответ Артур заорал, что ему на это насрать и что он как раз был бы рад любой моей инициативе, что ему, например, очень пригодилась бы телефонная карточка, а в ответ я заорала, что мне не нравится его тон. Так мы продолжали до тех пор, пока Артур не повернулся ко мне и не сказал:

— Я не хочу, чтобы ты притворялась невидимой, я гораздо сильнее хочу, чтобы ты тут была. Ты такая классная, когда ты есть.

Когда он заснул, я на цыпочках прошла в ванную, приняла ванну и наконец-то расслабилась. На следующий день я купила три телефонные карточки по цене двух, в общей сложности на восемьсот минут международных разговоров.

Когда мы вернулись из Марокко, у меня воспалились мочки ушей. Руби сказал, что это выглядит отвратительно. Погода была хорошая, и мы поехали к морю, в Зандфоорт. На набережной мы вышли из машины и примерно минуту смотрели на волны.

— Ну что, поехали? — спросил Руби.

На обратном пути я задавила куропатку.

— От тебя ничего не зависело, — сказал Руби. — Тут уж или ты, или она.

Дома Артур готовил баклажаны пармиджано. Я пристроила на столе среди баклажанов и помидоров футляр с контактными линзами. За рулем у меня всегда начинали слезиться глаза. Артур резал на куски баклажан, и я рассказала про куропатку. Тогда он рассказал мне про умирающую собаку, которую он когда-то давно увидел в Таиланде. Она несколько дней мучилась на куче мусора недалеко от пляжа. Он взял кусок полена и шарахнул собаку по голове.

— Я должен был это сделать, — сказал он. — Никто же ничего не предпринимал.

Я подумала, что он был бы хорошим отцом.

Родители Артура уехали в отпуск, а мы приглядывали за осликами. Те разрешали Артуру гладить себе носы и брали яблоки у него с ладони. Если я хотела их покормить, они поворачивались ко мне задницей. Рядом с фермой тянулась полоска леса, по которой в вечерних лучах скакали галопом карликовые пони. По ночам я слушала, как в листве шелестит ветер, и думала о людях с детьми, которые говорили «добро пожаловать в клуб» тем, у кого только что родился ребенок, или родителям, которые жаловались, что иметь детей не так уж здорово. Чаще всего такие родители после первого малыша заводили еще парочку. Эти же люди считали, что детей не заводят, их дает судьба.

Дождливым днем мы сидели рядом на диване в гостиной бывшей фермы с ноутбуками на коленках. Я изучала сайт про отбеливание зубов, а Артур искал на «Авито» слайсер, но вдруг перестал листать объявления и посмотрел на меня.

— Я хочу, — сказал он. — Ребенка. Давай просто попробуем?

Я посмотрела на него.

— Ты серьезно?

Он кивнул.

— Но если у нас не получится, я надеюсь, что ты сможешь быть счастливой и просто со мной.

В тот момент я внезапно поняла, что, безусловно, смогу.

Я попыталась тронуться с третьей передачи и припарковалась совсем не безупречно, но экзамен по вождению все-таки сдала. Инспектора звали Щурд. По дороге он рассказал, что у него четверо детей и после рождения четвертого он «завязал там узелок».

— Поздравляю, — сказал Руди, когда все закончилось. — Пролезла сквозь игольное ушко.

Когда мы въехали на нашу улицу, там как раз появился Артур на велосипеде. Я спросила Руди, рад ли он, что я не испортила ему статистику.

— Чуть-чуть, — сказал он. — Но ты теперь пробьешь дыру в моих доходах.

Он внимательно смотрел, как Артур склонился над велосипедом, чтобы закрыть замок.

Я сказала Руди, что знаю еще много таких же, как я, и всех буду посылать к нему в автошколу.

— Буду рад, — сказал он и вытащил из своих узких брюк визитку.

Дома Артур достал бутылку шампанского и два бумажных праздничных колпачка на резинке. Когда бутылка опустела, он снял свой колпак.

— Пойдем, — сказал он. — А то у нас никогда не будет ребенка.

Кашель Артура

Когда мне было пятнадцать, я пару месяцев ходила на волейбол, и перед началом каждой игры мы кричали: «Здоровый дух, здоровый дух, вперед, вперед, ух-ух-ух!» Об этом я подумала, когда проснулась. Малыш пинался, я положила руку на живот. Совсем еще недавно меня раздражали беременные женщины, которые все время клали руки себе на живот. В беременных женщинах меня раздражало почти все.

«Ты уж очень сурово относишься к своей беременности, — сказала моя подруга с СДВГ. — Как будто тебе не нравится». Я удивилась. А потом вспомнила, что она сказала после того, как я встретила Артура: «Как будто ты боишься улыбнуться».

Вчера мы ходили на УЗИ, обязательное на