Год без тебя - Нина де Пасс
Из темноты выступает Рэн.
– Как тебе?
– Твоя работа?
Она нервно кивает.
– Моя дипломная работа.
– Это невероятно.
– Невероятно хорошо или невероятно стремно?
Я закатываю глаза.
– Сама-то как думаешь?
Рэн обходит его по кругу.
– Я пытаюсь собрать портфолио для поступления на курс основ искусства в Лондоне в следующем году. Пока не закончила. Мне нужно как-то смастерить станцию фуникулера… и другие корпуса. Ты куда-нибудь уже подавала документы? Я знаю, что Гектор поступать не планирует, хочет поработать немного на родине. Приятно знать, что у меня будет знакомый человек в городе, – если я, конечно, поступлю.
– Поступишь, – заверяю я, оставляя ее вопрос без ответа. Мне едва хватает сил, чтобы строить планы на следующий день, – что уж говорить про следующий год.
– Может, тоже куда-нибудь в Лондон документы подашь? Ты вроде говорила, что у тебя там папа живет?
– Слушай, – перебиваю я ее, – мне надо поговорить с тобой о Фреде.
– Что он еще натворил?
– Ну, он… вроде как… вступился за меня сегодня на физре.
– Да ладно? – Рэн не слишком удивлена. – Это же хорошо, разве нет?
– Ты ему что-то сказала? – Единственным объяснением может быть то, что она велела ему отвалить, что вправила ему мозги, когда увидела, как я страдаю каждый вечер.
Она нервно ерзает.
– Скоро каникулы, и он, видимо, просто понял, что ты здесь надолго. Я же тебе говорила, что он оттает. – Рэн вручает мне фрагмент макета. – Подержишь, пока я это клеем мазать буду?
Мы больше не обсуждаем Фреда, но я не могу отделаться от мысли, что Рэн умеет уклоняться от вопросов не хуже моего.
Что бы там Рэн ни внушала мне насчет Фреда, по поводу приближения каникул она была права. В субботу утром после домашки я ввожу свой пароль на одном из компьютеров в оранжерее, чтобы скачать старые проверочные по французскому, и в моем школьном почтовом ящике выскакивает уведомление. Среди десятков писем от мамы с фотографиями близнецов обнаруживается одно-единственное письмо от отца:
От: thomascooper.freelance@virginmail.co.uk
Кому: ccooper@hopehall.com
Тема: Каникулы
Привет, Кара!
Как у тебя дела? Мама говорит, что в Хоуп все хорошо. Судя по описанию, это довольно классное место.
Я тут подумал… Скоро каникулы, так?
Из Швейцарии до Лондона лететь всего ничего, может, приедешь сюда на неделю?
Буду очень рад тебя видеть.
Папа
Я тут же вырубаю компьютер и иду наверх, чтобы успеть переодеться до обеда.
В коридоре установили информационную доску с таблицей, в которой указано, кто куда уезжает на каникулы. Примечание под ней гласит, что тем, кто собирается домой, нужно предоставить письменное согласие родителей и подробный маршрут. Поскольку в школе учатся ребята со всех концов света, многие отметили, что на каникулы останутся здесь. Еще одно примечание сообщает, что оставшимся следует придерживаться строгого расписания дня и посещать занятия по повторению пройденного материала. Звучит дико, но я все равно вписываю себя в колонку с остающимися – даже если бы мне и хотелось слетать в Сан-Франциско, это слишком далеко, а я еще не настолько отчаялась, чтобы воспринять предложение отца всерьез. В общем, если я что и усвоила из эпизода на юбилее школы, – так это то, что еще не готова к каким бы то ни было поездкам.
В воскресенье вечером я иду к телефонной будке, чтобы рассказать маме о своих планах. Перед тем как позвонить, я еще раз проглядываю таблицу. За выходные Гектор и Рэн успели там отметиться. Гектор едет к себе в Лондон, Рэн – к себе в Лион. В том, что они едут домой, нет ничего странного – им не нужно лететь через Атлантический океан, – но мне от этого все равно становится не по себе.
На полпути к будке еще одно имя бросается мне в глаза. Чернила выглядят влажными, словно его только что туда вписали: Фредерик Линдстрем едет в Лион вместе с Рэн. У меня тяжелеет на сердце. Почему Рэн позвала с собой на каникулы Фреда?
На самом деле я сама виновата. Стоило бы помнить, что она не заменитель Джи. Мы не ходим всюду вместе, не строим планы, рассчитывая друг на друга. Пригласить к себе Фреда, а не меня – не предательство с ее стороны. Пока я пытаюсь смириться с этой мыслью, голос у меня в голове твердит: а чего ты хотела, Кара? Разве ты можешь винить ее в том, что она не захотела позвать тебя с собой? Вспомни, как ты поступила со своей предыдущей подругой.
Внезапно меня охватывает лихорадка, которая никак не связана с тем, что Рэн меня не пригласила. Руки становятся влажными, телефонная карточка выскальзывает из пальцев и падает на пол. Когда я наклоняюсь за ней, руки у меня трясутся так, что я не уверена, сумею ли ухватить ее. Развернувшись, я ухожу без карточки и шагаю обратно в спальню, пока никто не пристал ко мне с расспросами, что не так. Тот голос все звенит и отдается в моей голове, пока я взбираюсь по прикроватной лестнице и вжимаюсь лицом в подушку, умоляя его замолчать.
Но он никуда не девается, продолжая напоминать мне об одном эпизоде той ночи, который нужно забыть, а потом я проваливаюсь в сон.
17
Я в перевернутой машине, без понятия, как тут оказалась. Ремень безопасности давит; в груди давит. Постепенно у меня в глазах проясняется. Накатывает паника, которая многократно усиливается с каждым вдохом. Которая грозит поглотить меня, разорвать на части. В голове одна лишь мысль: мне надо выбраться из этой машины.
Я пытаюсь оттянуть ремень безопасности, который удерживает меня в кресле. Прилагаю все силы, но стропа не поддается. Я дергаюсь, выкручиваюсь, пытаюсь отвоевать хотя бы немного пространства для маневра. Вот тогда я и вижу ее. Ее тело безвольно повисло на ремне, но что-то в этом зрелище не так. Как дежавю, которое невозможно объяснить. Я отвожу взгляд; не могу его не отвести.
Всюду пайетки – на приборной панели, на потолке, они смешались с осколками стекла. Я вспоминаю про платье. Платье в зеленых пайетках для вечеринки. Фоном звучит радио. Песня подходит к концу, музыка превращается в речь. Я разбираю три слова: счастливого Нового года.
И вспоминаю.
Я поворачиваюсь к Джи. Теперь ее глаза открыты. Она жива,
