Обед, согревающий душу - Ким Чжи Юн
Старушка с удовлетворением наблюдала, как мальчик с аппетитом уплетает ее стряпню, когда вдруг на ее телефон пришло уведомление.
В голубом окошке высветилось:
Ученица Чон Кымнам! Сегодня я прощаю вам прогул урока. Но готовьтесь, что завтра тест будет еще сложнее!
Кымнам улыбнулась: «Уж не сложнее сложного, всего лишь фигурные загогулины!»
И снова раздался звонок. На этот раз запел телефон Хынмина. Звонили из ветеринарной клиники, сказали, Триша пришла в себя. Хынмин отложил ложку и, дожевав кимчхи, раскланялся и убежал.
Хэён и Кымнам остались вдвоем. Хэён и сегодня широко улыбалась, доедая свою порцию. А когда доела, воскликнула:
— Госпожа Чон! А сегодня записки не будет? Я так дорожу каждым вашим словом. Эти послания придают мне сил. Порой даже слышу ваш голос у себя в голове, словно там сидит голосовой помощник!
— Вот как? Тогда сегодня попробую его оживить.
Хэён звонко рассмеялась, прикрыв рот ладонями.
— Твоя улыбка просто саншайн![93] Ты улыбаешься без конца, ну просто Белый ангел Найтингейл![94] Только вот, понимаешь…
Хэён улыбнулась еще шире, внимательно слушая Кымнам. И та, игриво прищурившись, продолжила:
— Когда ты так улыбаешься, у меня сердце болит… Не нужно так сильно лезть из кожи вон.
Большие круглые глаза Хэён вдруг наполнились слезами. Словно кто-то открыл заслонку и грусть хлынула, разливаясь по всему ее телу. Глаза покраснели, а кончик носа защипало. Кымнам обнажила тщательно спрятанную кровоточащую рану. Хэён зажмурилась, ее веки задрожали. Кымнам продолжала молчать. Крепко сжатые губы девушки затряслись. Тишину прерывали лишь завывания зимнего ветра за окном.
Наконец Хэён нашла в себе силы ответить:
— На самом деле мне казалось, если я признаюсь самой себе, что горюю, то тут же окончательно сдамся. Говорят же, улыбнешься — и полегчает. И в телепередачах это советуют, и в книгах. Я не знаю, как по-другому. Сейчас послушала вас и поняла, какая я все-таки глупая. Дурочка, которая понятия не имеет, что ей делать с грустью и горем. Будь это резаная или колотая рана, я бы просто продезинфицировала ее, зашила и наложила тугую повязку. А здесь я совершенно бессильна.
Кымнам мягко взяла Хэён за руку:
— Можно просто немного согреть. Вот так…
Ежедневно обливаемые санитайзером руки Хэён почти всегда были ледяными. И, ощутив тепло, девушка расплакалась.
— Первым делом всегда проверяй, как там твое сердце. Может, нужно помазать йодом? Или зашить ранку? Или достаточно перевязать? Раны, что не видны глазу, всегда болят гораздо сильнее.
От частого соприкосновения с водой руки Кымнам огрубели, но в эту минуту они казались Хэён лучше любого самого мягкого целебного пластыря.
* * *
Замерзшая дверь никак не закрывалась. Хынмин схватился за дверную ручку с наростами сосулек и, резко толкнув ее, кое-как захлопнул. Из-за ледяной корки в проеме двери и открыл-то он ее с трудом, а теперь она совсем еле двигалась.
В три часа утра на улице было гораздо морознее, чем он предполагал. Зубы стучали от холода, но ничего не поделаешь, нужно было ехать на подработку, ведь несколько дней назад он устроился доставщиком газет. Сейчас он должен был стараться ради Триши, которая все это время боролась за жизнь в палате ветеринарной клиники.
Хынмин посильнее натянул шапку-ушанку и крепко затянул завязки. Он попросился раздавать газеты в районе Ихвадон, но его распределили в Сонбукдон, так как там адресов доставки было больше. У Хынмина еще не было водительских прав, поэтому ему приходилось усиленно крутить педали велосипеда. Но он был доволен, ведь руководитель распределительного пункта пообещал хорошую зарплату.
В первый день он начал объезжать Сонбукдон уже с двух часов. Хотя этот район также располагался на пригорке, большинство домов там выглядели роскошно. Заборы были такие высокие, что, будь Хынмин выше в три раза, он и то не смог бы заглянуть за них. Кто же живет в таких хоромах? Хынмин аж рот открыл от восхищения. На его счастье, адреса и именные таблички гордо красовались прямо перед идеально ровными заборами, и Хынмин без проблем справился со своей задачей. А через пару дней уже кое-чему научился. Например, тому, как нужно бросать газету, чтобы та пролетала ровно в узкую заборную щель. Важно правильно работать запястьем. Когда они с дедушкой однажды ездили в национальный парк Пукхансан, то примерно так же пускали там по воде блинчики из плоских камней. Нужно чуть расслабить запястье и запустить газету вперед. Тогда она легко влетит в отверстие и где-то за забором тут же глухо приземлится на землю.
Хынмин выкрикнул:
— Это для Триши!
Затем еще немного напряг голос и крикнул:
— Для! Три! Ши!
Сегодня это у него получилось гораздо лучше. Впрочем, может, лишь показалось? После того облитого слезами обеда в магазине у госпожи Чон его комплекс неполноценности как будто куда-то испарился. Конечно, как пятнадцатилетнему парню справиться со своей бедностью? Ему пока это просто не по силам.
Жилой комплекс в Сонбукдоне состоял из домов так называемых высокопоставленных людей, поэтому наутро после снегопада от снега у ворот не осталось и следа. Хынмин не переставал восхищаться. То ли работы по уборке снега начинались сразу, как только выпадали первые снежинки, то ли местные помощники по дому, которых Хынмин раньше видел только в фильмах, успевали выйти и разбросать вокруг хлорид кальция. Ему хотелось, чтобы и в Ихвадон кто-нибудь пришел и посыпал антигололедным средством.
Сонбукдон построили, срезав часть горного массива, а потому добираться до последних домов на вершине было так же сложно, как подниматься в настоящую гору. Хынмин крутил педали до боли в бедрах. Периодически хватаясь одной рукой за руль, другой он забрасывал газеты на участки и наконец добрался до последнего дома. Даже если бы вокруг свирепствовали сибирские морозы, он бы вряд ли замерз. Покрутив педали несколько часов кряду, мальчик обнаружил, что по спине и лицу стекает пот. Чем ближе он продвигался к вершине, тем легче становилось заднее сиденье велосипеда. Когда же обдуваемый ветром Хынмин налегке летел обратно вниз по склону, восторг этого мгновения просто не поддавался описанию. Вот и теперь, пока темно-фиолетовое небо еще не позолотили лучи восхода, ему предстоял долгожданный спуск с горы.
Перед тем как спускаться, Хынмин крепко привязал веревкой парочку лишних газет, которые руководитель пункта раздачи выдал ему на всякий случай. Их вполне можно было почитать в школе или дома. Иногда заглядывающий домой брат ставил на эти газеты настольную электрическую плитку и готовил самгёпсаль[95]. Бумажным газетам всегда находилось применение.
Хынмин глубоко вдохнул, набрав в легкие морозного воздуха.
