Красная Поляна навсегда! Прощай, Осакаровка - София Волгина

– Все тоже, как будто, – в тон ему ответил Савва, – но лично я после обеда не работаю.

– А что такое? – опять весело спросил Михаил.

– Да, надо в поликлинику сходить. Что-то ночью неважно себя чувствовал.

– Сердце? – Михаил часто видел, как Савва потирал себе грудь в области сердца.

– Оно родимое.

Михаил приостановился, что-то хотел сказать, но Савва повернул направо, к конторе:

– Надо заранее предупредить начальство, – сказал он Михаилу и зашагал к группе бригадиров, среди которых стоял начальник их строительной организации.

Небо было ярко-голубым. Солнце сияло, освещая праздничные вечнозеленые деревья, среди которых деревья, сбросившие осенью листья, смотрелись немного одиноко, но совсем неплохо.

«Ничего, скоро весна, скоро и вы оденетесь в листву, похорошеете», – ободрил их взглядом Савва. Он больше любил лиственные деревья. Может потому, что большую часть жизни только их и видел.

Он подошел к начальнику, когда тот уже направлялся к своей машине. Пожали друг другу руки. Армен Акопович, его все называли – «наш армян», мужчина маленького роста и с приличным свесившимся над ремнем брюшком, посмотрел на него выжидающе.

Ох, и не любил Савва все эти отпрашивания и выяснения! Он набрал воздух в легкие:

– К врачу надо сегодня, Армен Акопович.

– А чего так? Выглядишь хорошо, как говорят – орлом, – спросил тот, внимательно оглядывая его. Каждое слово было произнесено с мягким армянским акцентом. – Что случилось? – продолжал он, открывая дверцу своей машины.

– Прижало меня сегодня ночью, думал не очухаюсь, – смущенно доложил Савва, – скорая приезжала, сказали надо сегодня к участковому врачу пойти.

Начальник продолжал внимательно, но теперь с оттенком сочувствия смотреть на него.

– Ты прямо сейчас хочешь уйти?

– Мне после обеда на прием. Поработаю до двенадцати.

– Хорошо. Ну, давай, лечись, не болей, – сказал Армен Акопович, садясь за руль. – А что там у тебя за болячка?

– Сердце.

– Да, с этим шутить нельзя, – покачал тот головой, – ну, давай, лечись, – сказал он еще раз и протянул руку. «Наш Армян» укатил. И Савва пошел вниз по узкому тротуару, чуть посвистывая. Он был доволен. Все-таки какой хороший у них начальник, хоть и армянин. Армян он не любил. Считал их хитрыми и подлыми. «Ну не все же такие. Есть и исключения» – подумал он и, поймав себя на этой мысли, опять отругал себя. «Ну, о чем ты, Савва, думаешь? Вечно, к тебе приходят какие-то ненужные, пустые мысли. Подумай о чем-нибудь путевом!»

Он попытался изменить течение своих размышлений, но ничего толкового в голову не приходило. «Да и Бог с ними, с этими думками. Нечего думать! Правильно Ирини часто приговаривала: «Дурак думками богат». Лучше ни о чем не думать. Больше пользы будет. По крайней мере, для здоровья».

– Ну, что, Савва, отпросился? – встретил его на месте их работы Михаил.

– Отпросился. В двенадцать уйду.

– А нам вот из этого надо сделать каркас для ворот, – напарник показал на увесистые грязные бревна, которые не одну неделю лежал и у входа на стройку, – сегодня надо перетащить два из них к нам в столярку, к твоему уходу успеем их обработать, – продолжал он, тыкая носом старого своего ботинка то одно, то другое бревно, как бы проверяя, которые подойдут лучше. Он ухватил крайнее бревно:

– Давай, хватайся, понесем.

Савва медлил. Ему не нравилось бревно.

– Что-то выбрал ты слишком грязное и какое-то корявое. Давай возьмем вот это, – он ухватился за бревно почище.

– Какая разница? Все – равно надо будет обтесать, – возразил Михаил, но тут же взялся за другой его конец.

Сначала они выкатили его на пожухлую, прошлогоднюю траву. Савва вдруг почувствовал тяжесть, как бы подкатившую тошноту. Что-то ударило в голову. Он резко разогнулся, глотнул воздуха.

«С чего это меня тошнит? – подумал он. – Что это я поел сегодня? Ах, да, оладьи. Несколько штук, а они-то жирные. Зинаида масла и сметаны никогда не жалеет. Он постоял, потирая виски.

Михаил что-то то ли рассказывал, то ли спрашивал, до Саввы минуты две ничего не доходило.

– Ты, что, опять себя плохо чувствуешь, – донеслось, наконец, до него.

– Да, черт его знает, – тихо ответил Савва, присаживаясь на бревно: то ли тошнит, то ли голова болит. Сегодня объелся, можно сказать оладьев. Люблю их. Зина их редко делает, так я и намял их впрок, – слабо проговорил Савва.

– Ну посиди, может отойдет. У меня тоже бывает такое. Говорят сливочное масло в большом количестве вредно для здоровья. В последнее время я стараюсь его меньше есть. Хотя люблю. Так бы и ел хлеб с маслом целый день.

Савва слабо улыбнулся:

– В детстве, помню, настоящее масло, как мама его пахтает. – Он зажмурился, на секунду, ему показалось, что он увидел маму в полный рост. Невольно он даже протер глаза. Механически сказал:

– Один запах чего стоил!

Ему в самом деле почудился натуральный запах коровьего масла. Он тяжело оглянулся. Но ничто не показывало, что где-то от чего – то может появиться такой запах. Галлюцинации у него, что ли?

– А виски-то что трешь? Голова болит?

Савва отнял руки от головы. Прислушался к своим ощущениям. Чувство онемения и боли отошло. Такое тоже с ним случалось, но очень редко.

– Как будто все нормально теперь.

– Э – э, брат, ты чего-то совсем того…, – Михаил испытующе посмотрел на него, – будешь сегодня у врача, все ему расскажи. Негоже мужику в сорок семь лет быть таким нездоровым. Ты же младше меня!

– Ладно тебе! Рано ты меня списываешь, – усмехнулся Савва, – ем, как слон, вот и последствия такие.

– В самом деле, ты заметно прибавил в весе…Ну, а вчера ты скорую вызывал… Может, это продолжение вчерашнего? Может, тебе лучше домой пойти прямо сейчас?

Савву уже раздражала настойчивость Михаила, с которой он выспрашивал и выпытывал.

– «Наш Армян» отпустил меня в обед. Надо немного поработать. Да, вот – уже все прошло. Ни тошноты, ни головной боли.

Савва поднялся. Конечно, он преувеличивал, что все хорошо. Но не хотелось выступать в роли мученика. В другой бы раз, может быть, и сыграл эту роль. Сейчас не хотелось. Савва почувствовал, как будто все внутренности у него жухнули вниз к ногам. А ноги ватные. Перед глазами поплыли яркие кроваво – желтые точки. Чувствуя, что бледнеет, Савва ухватился за корявый ствол дерева. Он отвернул лицо в сторону, чтоб Михаил не наблюдал его. А тот, и так отвлекся: кто-то издалека с ними здоровался. Пока они перекинулись двумя словами, Савва усилием воли пришел в себя так, что, когда