Людоед - Александр Юрьевич Сегень
— «Без гнева и пристрастия», Тацит, — перевела эрудитка Регина.
— Правильно, — кивнул Сапегин. — А надо другой девиз: «Без стыда, без совести». Только так можно побеждать врагов. Возьмите мировую историю. Если кто прославился как великий триумфатор, он всегда действовал по этому принципу. А сейчас этот принцип и вовсе главенствует в мире. Посмотрите, как действует коллективный Запад, — все основано на лжи. Причем самой беспардонной, наглой. А Россия все никак не поймет этого, все играется в справедливость, правду, истину. В совесть дурацкую. Обратите внимание, что слово «совесть», которое не должно быть ведомо журналисту, вообще присутствует только в русском языке.
— Разве? — удивился Назар.
— А ты не знал? — фыркнула Регина.
— А ну-ка... — Белецкий залез в айфон и в переводчике нашел в английском. — Вот, есть. Совесть — conscience.
— Но это также и сознание, — возразил Сапегин. — То есть осознание того, что, если ты совершишь дурной поступок, тебя накажут. А если преступление, то и вовсе могут казнить. Но если разрешить дурные поступки, то русские дурачки останутся со своей совестью, а все остальные, осознав, что все дозволено, станут совершать все то, о чем втайне мечтали. Так что смотрите «Жену Сталина» и вооружитесь моим лозунгом.
И они поехали в свое Габаево смотреть на компьютере телесериал Массарыгина и Тодоровской, снятый по книге Ольги Трифоновой «Единственная». Поначалу особой бессовестности они не замечали, но потом понеслось нагромождение откровенной лжи, в финале Сталин признается жене, что он ее отец, а Надежда Аллилуева Сталину — что она ради его пользы подсыпала Ленину яд.
— Странно, что в самом конце не показали, как он лично ее застрелил, — сказал Назар, когда досмотрели последнюю, четвертую серию.
— М-да... — глухо откликнулась Регина. — Или задушил, изнасиловал и на дольки изрезал. И съел. Он же людоед.
— Стало быть, Сапегин хочет, чтобы мы тоже так же нагло врали в своем «Кинокладбище».
— Это, конечно, подло, я согласна. Но признай, что он прав: смелость города берет. И даже не смелость, а именно наглость. Без стыда, без совести. А иначе сожрут. Чем наглее ложь, тем больше в нее верят. Выше нос, Назарий!
— Черт, а ведь он, может быть, и прав... — задумался Белецкий. — И девушки любят наглых. Будь ты хоть правильнее матери Терезы, ты им по барабану. Обаятельный вор, хам и врун увлекательнее, чем весь такой пушистый зануда.
— Это точно! — засмеялась Шагалова. — Если бы ты вел себя менее нагло, я бы в тебя не влюбилась. Да и наш пупсик, скорее всего, был обаятельный наглец. Потому и добился такой власти. И бабы его любили, и народ боготворил. И оппозицию он громил с невероятной наглостью. И Гитлера распатронил. Ты знаешь, он мне даже становится симпатичен. Именно в свете идей Сапегина.
И они заново уселись за синопсис. Дом в Габаеве, на улице Герцена, снова превращался в штаб-квартиру нового фильма, как уже было, когда они работали над «Е или А». Назар откинул сомнения в отношении стыда и совести и чувствовал внутри себя «летучую шпору», к тому же пришло понимание важности принципа, предложенного Сапегиным.
И правильно сказала мудрая Регинка, Сталин сам был такой, а значит, имеем право с ним расправляться по его же законам. Он топил в клевете неугодных репрессированных, и мы будем его топтать в грязь нагло и бессовестно. По всем пунктам уже сложившейся мифологии, но придумывая и новые пункты, связанные с кино.
— А шеф молодец, уважаю, — признался Назар. — Без экивоков, не стесняясь, сформулировал свой принцип. Обычно все хотят выглядеть хорошенькими, а исповедуют именно это. А он прямо заявил. Мол, действуйте смело по моим указкам.
— Как Геббельс: «За все буду отвечать лично я».
— Даже не так. Он ввел нас в свой круг. Делайте как я — и добьетесь таких же результатов. А главное, честно. Хирург же перед операцией не врет пациенту, что не станет в нем ковыряться скальпелем. Он еще хорошее слово подобрал: триумфатор. И чтобы быть триумфатором, надо забыть о совести.
— И скромности, — добавила Регина. — Ты иногда бываешь излишне скромным. Уверена, если ты сам озвучишь суммы, то их и получишь. А ты ждешь, когда тебе их назовут, потому и получаешь в разы меньше, чем эти зубры могут тебе дать.
— Ладно, согласен. Итак, с Эйзенштейном мы разобрались. Его Сталин душил и гнобил долго и методично, первые фильмы сошли с экранов, «Бежин луг» вообще уничтожен. Во второй серии «Ивана Грозного» режиссер показал ужасы опричнины, за что и был отравлен на балу. Где там?
— В Доме кино. Считается, что инфаркт миокарда.
— Никакого инфаркта. Шеф не одобрит. Инфаркт, да, но вследствие отравления. Кто там следующий после Эйнштейна?
— Эйзенштейна, а не Эйнштейна.
— Хорошо. Допустим, следующий Пудовкин. Тоже начинал с принципов революционного искусства, получал по зубам, ломал самого себя в угоду режиму.
— Слушай, Наз, я что тут подумала... А ведь наш пупсик уничтожал все революционное, возвращал не только классические формы правления страной, но и классические формы искусства. Он был контрреволюционер, понимаешь?
— Согласен.
— А настоящий человек может жить только революционно. Любой реакционер — подонок. Жизнь есть революция, родившаяся в недрах небытия. А реакционер возвращает человека из жизни в небытие.
— Регинка, не пугай меня! Ты такая, блин, умная, что даже страшно. И что-то давненько мы с тобой не занимались революционной жизнью. Секс и синопсис начинаются и заканчиваются на «эс», но они не одно и то же.
— Да, Эрос зовет, Эрос не ждет! — воскликнула Регина. — Слышу звуки флейты. Немедленно в темные чащи!
Назар преклонялся перед ее умом и эрудицией, она обожала его смелость и мужское обаяние. Еще пару лет назад никто бы и подумать не мог, что они — парочка.
Регина свято верила в целебные свойства регулярного ежедневного секса. Флейта и темные чащи возникли из стихов Гёте «Манит флейтой Эрот в темные чащи».
— Итак, кто там у нас следующий? — спросил Белецкий, возвращаясь через полчаса из темных чащ
