Земля под снегом - Эндрю Миллер

нему – чистая, хоть и неглаженая, рубашка, галстук с эмблемой его оксфордского колледжа, серые носки. Рита надела шерстяное платье в серую и бежевую клетку. Платье было из ее прежних, одно из более спокойных. Попросила его застегнуть молнию. Он обошел кровать. Она опустила голову, чтобы он не прижал ей сзади волосы.

– Не могу решить, как мне выглядеть, – сказал он. – Скорее бизнесменом или скорее фермером.

Он объяснил ей уже, куда собирается, но умолчал и о суммах, и о характере просьбы.

– Может быть, лучше зеленый твид, – сказал он. – Донегольский.

Она сидела на кровати, натягивая чулки.

– Донегол, – сказала она, изображая ирландский акцент.

Он заменил пиджак, показался ей. Она кивнула и пошла в ванную подкраситься.

Когда прощались, она протянула ему руку, и они пожелали друг другу удачи. Это была часть игры, про которую он не знал, кончится ли она когда-нибудь. Он не знал даже, что это за игра. С косметикой она выглядела старше. Как обычно, он не мог до конца понять, какие у нее глаза: голубые, серые или даже слегка зеленоватые. Губы она накрасила с особым тщанием. Он нагнулся и поцеловал ее в лоб.

– Спасибо, ваше преподобие, – сказала она.

Отделение банка, с которым он имел дело, специализировалось на фермах и фермерах и располагалось в главном городе графства – на западе, ближе к побережью. Проезжая мимо амбулатории, глянул, не стоит ли «ситроен» Парри, но нет, не стоял. За амбулаторией высились розоватые ободранные крутые холмы, там добывали камень. Дальше плоская зеленая местность, прорезанная речками, ее часто затапливало, там находили убежище летучие мыши, стрекозы и стайки пугливых перелетных птиц. Скрытная, пропитанная влагой земля. Речки кишели угрями, по крайней мере раньше. В музее графства были выставлены ловушки для угрей из расщепленных ивовых веток, все уникальные, как личные подписи.

Он припарковался в центре городка, в конце рыночной улицы. Картонная папка была у него с собой. Он открыл ее, прислонив к рулевому колесу, и окинул взглядом первую страницу. Готовя папку к сегодняшнему, он постарался проявить максимум аккуратности – и все-таки пора, вероятно, разориться на пишущую машинку. У Риты был опыт работы в офисе, там-то они и познакомились. Может печатать, пока ребенок будет спать.

Он приехал минут на десять раньше времени. Подошел к газетному киоску и купил пористую шоколадку. Рядом был магазин мужской одежды, и он постоял перед витриной, жуя шоколад и разглядывая образцы. Уйма вельвета, плотные клетчатые хлопчатобумажные рубашки, практичные дождевики, шарфы. На тонких бечевках летающими тарелками висели три шляпы-трильби. Почти все манекены были одеты как для охоты, или для стипль-чеза, или для ярмарки графства, но один стоял немного в стороне. Судя по шевелюре и по худощавому оранжевому лицу, имелось в виду, что это человек молодой. На нем, помимо прочего, был пиджак, как гласила надпись, «элегантного итальянского покроя» с легкомысленными, но симпатичными пуговицами, с узкими лацканами, за которыми виднелся краешек желтой атласной подкладки. Эта ткань боится колючих растений. В таком пиджаке не пойдешь выгуливать собаку по грязному проселку. Возможно – эксперимент владельцев магазина, предмет их жаркого обсуждения после чтения газет, после беспокойных сновидений с изящными танцами. Сколько в этом городе молодых людей, которых мог бы заинтересовать такой костюм? Куда в нем тут пойти? Но молодые люди сейчас с машинами. Они не обязаны существовать на том же пятачке земли, что их отцы и деды.

Так что – в банк, где за блестящими латунными решетками своих рабочих мест сидели служащие, местные молодые люди обоего пола с хорошими способностями к счету. Скажи им: «элегантного итальянского покроя», и могут покраснеть. Там был небольшой угольный камин, на стене часы наподобие вокзальных. Длинная стрелка дернулась и встала на тридцати минутах. Билл назвал себя секретарше, сидевшей перед кабинетом директора. Она нашла его в журнале посетителей, встала и постучала в дверь. Заглянула в кабинет, а затем открыла дверь широко.

– Добрый, добрый день, – сказал Гаррисон, вставая позади своего стола. – Прошу вас…

Он показал Биллу на стул напротив. Они поздоровались за руку и сели. Улыбнулись друг другу. Чтобы фермер по своей инициативе пришел к Гаррисону в кабинет, могла быть только одна причина, но с полминуты они позволяли себе изображать нечто другое – например, визит к врачу и небольшой обмен любезностями перед жалобой на кровь в унитазе.

– Как поживает ваша милая супруга?

– Очень хорошо, спасибо, – сказал Билл. – По правде говоря, она ждет ребенка.

У него не было намерения это говорить. Он очень мало кому сообщил о ее беременности. Из своих родных – и вовсе никому.

Гаррисон улыбнулся.

– Блаженная пора!

– Да, – сказал Билл.

– Мои искренние поздравления вам обоим.

– Спасибо.

Гаррисон, пододвинув гладкую черную коробочку из бакелита, предложил ему взять сигарету.

– С этой стороны виргинские, с этой турецкие.

Билл в трезвом состоянии не курил, но сейчас подумал, что можно бы взять и небрежно так помахивать. На столе стояла массивная зажигалка, и стояла латунная пепельница, сделанная, казалось, из куска артиллерийского снаряда. Можно было начинать разговор.

– Итак, – сказал Гаррисон, – вы пришли с деловым предложением.

Билл открыл папку и протянул Гаррисону две верхние страницы. Тот надел очки и приступил к чтению. На первой странице было общее описание, на второй – цифры. Проглядев первую, Гаррисон обратился ко второй. Он почти неуловимо вскинул брови. Когда поднял глаза, Билл начал говорить. Он проговорил – довольно-таки бегло – минут пятнадцать. Готовясь к сегодняшнему, он репетировал во дворе. Коровы слышали, бык тоже (но не Рита). Он слушал себя. Боялся осрамиться, боялся, что в какой-нибудь момент его понесет. Но сейчас он владел собой. Ему нравилось, как все звучит. Может быть, план и шальной – но он по-хорошему шальной. Он слегка подался вперед. Он что, удовольствие от себя получает? Гаррисон не перебивал. Время от времени кивал или издавал губами тихий звук.

– Должен признаться, я заинтригован, – промолвил он, когда Билл умолк. – И, если вы позволите мне это сказать, я вижу в вас амбициозность нового поколения. Человек более консервативный мог бы прийти с тем, чтобы немножко расширить свое стадо. Еще пять коров, ну или десять. А вы хотите пятьсот.

– Могло ли бы это представить для банка интерес?

– Это колоссальные деньги.

– Я очень аккуратно высчитал стоимость, – сказал Билл. – Надеюсь, вы это увидели. Такой масштаб необходим. Если поскромничать, если уменьшить все вдвое, ничего не выйдет.

– Игра не будет стоить свеч.

– Вот именно.

– И вы, – сказал Гаррисон, ведя тупоконечным пальцем по бумаге, – оцениваете доход в десять фунтов с