Год без тебя - Нина де Пасс
Впереди остановка, к ней подходит автобус. Я ускоряюсь. А затем вижу его – ссутулившийся силуэт в хвосте очереди, – и меня переполняет облегчение. Впрочем, преждевременное: он оказался в той очереди не просто так, и этот поступок может стоить ему места в нашей школе. Я не могу этого допустить.
– Гектор! – кричу я, и он оборачивается. На секунду мне кажется, что, увидев, как мы мчимся к нему, он проигнорирует нас, но, когда мы тормозим прямо перед ним, он выходит из очереди в самый последний момент.
– Что вы здесь делаете? – спрашивает он с каменным лицом.
Фред откашливается.
– Ты исчез, никого не предупредив и не получив разрешения.
– Да, – без всякого выражения говорит Гектор. – Так и было задумано.
– Гектор, это слишком даже для тебя. Учителя тебя ищут. Тебя отчислят, если ты уедешь…
В его лице мелькает интерес.
– Хм-м… я не подумал об этом, когда уходил, но вообще-то это не такая уж плохая идея, Фред.
– Зачем ты пришел сюда, Гек? – спрашивает Рэн, будто надеется, что от смены вопрошающего будет больше толка. – Что случилось?
– Мне нужно домой, – произносит он. Маска невозмутимости, которую он натянул, идет рябью – возможно, если мы надавим посильнее, эта непробиваемая декорация даст трещину.
– Но, Гектор, ты же и так едешь домой через два дня, – говорит Рэн.
– Да, ну а я хочу уехать сейчас. – Гектор переводит взгляд вдаль, и на его лице появляется отвращение. Я пытаюсь проследить, на что он смотрит. С нашей точки прекрасно видно школу. На черном фоне ее конфетно-голубое здание кажется чем-то почти сказочным. – Ненавижу это место.
– Ты же не всерьез, – пытается успокоить его Рэн. – Гектор, это ведь наш дом.
– Нет, неправда, – резко возражает он. – Это место для забвения, а когда забываешь о других – это эгоизм. – Гектор разворачивается, чтобы подняться в автобус, но я встаю перед ним, преграждая ему путь. – Уйди, Кара.
– Нет, – свирепо отзываюсь я. Он отталкивает меня, я снова встаю у него на пути. – Ты не сядешь в этот автобус.
– Позволь, угадаю, – злобно говорит он. – Потому что это небезопасно?
В его глазах светится угроза; ясно – он пытается обидеть меня, чтобы я ушла с дороги. От его издевок я чувствую себя так, будто получила под дых, но изо всех сил пытаюсь удержать невозмутимый вид. Насупившись, я цежу со всей суровостью, на какую способна:
– Ты. Никуда. Не. Поедешь.
Позади нас автобус закрывает двери и отъезжает от остановки без Гектора. Он отворачивается, осознав, что упустил свой шанс уехать.
– Это был последний рейс, – ворчит он.
– Ничего страшного, Гектор, – говорит Рэн – ее голос звучит нервно. – Давай вернемся в школу и обо всем поговорим. Ты ведь можешь дождаться пятницы и уехать домой, как и задумано.
– Не хочу торчать здесь ни минуты дольше, – рассерженно шипит он.
– Но ты ведь любишь это место, – произносит Рэн, надеясь разрядить обстановку.
– Нет, Рэн, это ты его любишь. Любишь потому, что пока ты здесь, тебе не нужно признаваться родителям, что ты по девочкам. – Он тычет пальцем во Фреда. – А ты боишься, что за пределами этого места тебе придется жить без нее. А тебе, – он переводит взгляд на меня, – тебе нравится, потому что только здесь ты можешь забыть, что Джорджина мертва.
Лишив нас дара речи, он уходит, сердитый донельзя.
На секунду мы шокированно замираем в тишине. Первой ее нарушает Рэн:
– Что он имел в виду, Фред?
– Ничего, – тихо отвечает Фред.
– Я в жизни его таким не видела. Это не «ничего». Что он имел в виду под словами «жить без»…
– Забей, Рэн, – обрывает он ее.
Я разворачиваюсь, чтобы пойти за Гектором, с мыслью о том, что не хочу быть здесь, когда эта ситуация накалится до предела. Всплеск адреналина, вызванный острой нуждой отыскать его, сходит на нет. Его сменяет резкое осознание происходящего: до меня доходит, что ноги у меня замерзли и промокли, доходит смысл его слов.
– Никуда ты не пойдешь, Кара, – говорит Рэн, вставая у меня на пути. – Пока вы оба мне не расскажете, что он имел в виду.
Ее глаза мечут молнии, и я понимаю, что речь не обо мне. Не важно, знает ли она об аварии больше, чем кажется, или из всех слов Гектора услышала только те, что касались ее и Фреда, сейчас ее волнует только один человек. Он стоит напротив нее, с его лица схлынули все краски.
Я смотрю то на Фреда, то на Рэн, у него на лице паника, а она потрясена, и я понимаю, что рассказывать ей ничего и не требуется. Она и так знает о его чувствах. Возможно, знает уже давно, и, возможно, Фред тоже в курсе, что она знает. Гектор всего лишь назвал своими именами то, на что до этого момента они предпочитали закрывать глаза. Это просто констатация факта. И все-таки она меняет все.
Одна-единственная слеза, которая сбегает по щеке Рэн, выдает, как страшит ее эта перемена. Я кладу руки ей на плечи и коротко сжимаю их.
Она делает шаг в сторону и дает мне уйти.
Гектор заходит в фуникулер первым; я бегом догоняю его, перекрываю рукой сенсорную панель, чтобы кабинка не уехала без меня. В этот момент он сидит на скамье, лицо спрятано в ладонях, рюкзак валяется под ногами. Он встает, когда я захожу в кабинку; на его лице смешались печаль и удивление.
– Кара… Я….
Я толкаю его в грудь. От неожиданности он теряет равновесие и врезается спиной в стенку кабинки, отчего та начинает качаться.
– Я всегда помню, что она мертва, – говорю я и снова толкаю его в грудь для убедительности. Кабинка дергается и дрожит, но я слишком зла, чтобы обращать на это внимание. – ВСЕГДА.
Мы начинаем свой путь над горным ущельем, и его голос, как и тело, уступает моему напору:
– Я знаю, что помнишь.
Гектор не уходит в оборону, и я отнимаю руки.
– Тогда зачем ты так сказал?
– Потому что такой вот я. – Он обводит себя круговым жестом, будто мне следует
