Несбывшаяся жизнь. Книга 2 - Мария Метлицкая
Мария зарыдала сильнее.
– Я вот ждала, – продолжала она, – Анюта вырастет, школу окончит, поступит в институт – и ты, Лиза, освободишься. Займешься собой, своей личной жизнью. Думала, недолго осталось, год-два. И все, ты свободна! В отпуск поедешь, в путешествие. А там… Там все может быть! Ты же красавица, Лиза, и так еще молода! И опять все наперекосяк. Анька, ребеночек этот… Опять за тебя все решили. Вот и болит сердце, вот и переживаю…
Улыбнувшись, Лиза оттерла слезы.
– Не переживай, все нормально. Как ты говоришь – Бог дает только по силам? Ну, значит, по силам, значит, выдюжу. И ребеночек этот, – Лиза улыбнулась, – между прочим, мой внук!
Выписывались через пять дней. Встречали Лиза, Надюша и Владик. Мария ждала их дома.
Накануне Владик привез и собрал детскую кроватку, Надюша помыла пластмассовую ванночку, отгладила пеленки и распашонки, прокипятила бутылочки. А Лиза варила обед – куриный бульон, тушеная картошка, сладкий пирог (никаких супов с капустой, горохом или грибами).
Еще раз вымыли полы, вытерли пыль, застелили свежее белье. Потом выпили на кухне коньячку под жаркое и думали-гадали, как назовут малыша.
«Моя семья, – думала Лиза, – брат с женой, мать. А завтра будут еще дочь и внук. Я дождалась».
В первую минуту – еще на ступеньках роддома, как только Лизе торжественно вручили конверт с внуком (кулек, как смеялась Надюша), – Лиза откинула кисею, посмотрела на внука и сразу, в тот же миг, поняла: мой!
«Мой, и точка. Мой мальчик Антошка».
– Антошка? – удивленно переспросила Анюта. – С чего вдруг Антошка?
Лиза пожала плечами.
– Не знаю, приснилось… Тебе совсем не нравится?
Анюта пожала плечами – Антошка так Антошка. Нормально. Сойдет.
А дома началось.
– Мам! Хочу соленый огурец! Как нельзя? Ну и что, что кормящая? Я тоже живой человек! Если б ты знала, как мне надоели эти больничные каши и блевотные супы! Как я мечтала о чем-то остреньком! Не, мам, я съем. Самый маленький! И ничего с твоим Антошкой не случится!
Запрещать, увещевать, пугать и давить врачебным авторитетом дочь бесполезно, та все равно сделает так, как хочется.
«Ладно, от одного огурчика ничего не случится…
Бедный мой мальчик! Бедный мой внук! Несознательная у тебя мамаша, недисциплинированная. Впрочем, какие новости, кто этого не знал?»
Лиза стояла у кроватки.
– Я здесь, рядом, слышишь? Я здесь, Антошенька, здесь, и всегда буду рядом.
Конечно, взяла отпуск, дни положенные, не отгулянные, и неделя за свой счет. Никто не возражал, все знали ситуацию.
Кстати, на рождение внука родная поликлиника собрала деньги и подарила коляску. Неожиданно, но приятно.
И началась суета, которая всегда приходит с появлением младенца.
Мария, старающаяся изо всех слабых сил, всплескивала руками.
– Нет, ну как это? – не переставала удивляться она. – Чтоб такой клоп, такой птенец – и всех построил! Всех на уши поднял, все бегают, суетятся, хороводы вокруг него водят: не спят, беспокоятся, говорят только о нем, – а ему хоть бы хны! Лежит себе и похрюкивает! Пукнет – вся семья вокруг кроватки. Чихнет – жизнь закончилась! Заплачет – у нас вселенский потоп!
Помощь от Марии, которую после болезни оберегали, все же была: поставить чайник, почистить картошку, сварить макароны. Открыть форточку, чтобы проветрить квартиру. Вовремя погреметь погремушкой, спеть песенку.
– Ах ты, клопишко крохотный, ах ты, зайчишка! – напевно ворковала она. – Кто теперь у нас генерал? Кто руководитель? Правильно, ты! Не бабка твоя Лизавета, а ты!
Слуха у Марии не было, и ее попытки успокоить ребенка оборачивались обратным: малыш умолкал, смотрел на нее во все глаза, в которых читался нарастающий испуг – и через минуту заходился в отчаянном крике. Испуганная «певица» обиженно замолкала и быстро скрывалась в своей комнате.
– Тоже мне, музыкальные критики! – фыркала она в сторону дочери и внучки. – Подумаешь!
Что касается репертуара, это тоже было смешно – песни Мария помнила исключительно тюремные, то есть те, что пели зэки в поселке: «Окурочек», «Ванинский порт» и «Таганку».
– Ба! – возмущалась Аня. – Ты совсем? Ты кого из него растишь? Уголовника?
А вообще-то младенец Антошка был ребенком спокойным, понапрасну не кричал, ночью спал. Газы и боли в животике, присущие мальчикам, терпел с достоинством: покряхтит, поноет, поморщится, ножки подожмет, да и уснет.
– Золотой ребенок, – повторяла Мария.
Лиза возражала:
– Бриллиантовый.
Внуком она любовалась. Пела колыбельную – свою, собственную, Антошкину. Рассказывала сказки. Он пока ничего не понимал, но слушал внимательно, крепко держа пальчиками бабкин мизинец.
Она умилялась каждой его гримаске, зевку, покряхтыванию, улыбке, осмысленному, по ее твердому убеждению, взгляду.
– Мам, ну ты же доктор! – широко зевала Аня. – Ну какой там осмысленный, какой взрослый? Ну да, у тебя ж не внук – гений. Через год в школу пойдет!
– Гениев нам не надо, – отвечала Лиза, – и в школу он пойдет по возрасту, не болтай ерунды! А взгляд у него и вправду осмысленный! Да что ты понимаешь!
Она обожала его. Он был ее ребенком, абсолютно ее, и – вот же кошмар – ревновала к собственной дочери.
– Как ты его взяла? – взрывалась Лиза. – А голова? Голова провисает! Что ты отняла грудь? Он не наелся! Ну и что, что взвесила? Чему ты веришь – старым весам? Да им лет триста! Он не доел, верни ему грудь!
– Мам, может ты сама? У тебя молоко, случайно, не появилось? Ты проверь!
– Аня! – не замечала подколок Лиза. – Почему ты не гладишь распашонки с обеих сторон? Какой большой, ты в уме? Как это – неохота, ты спятила?
И снова ругались.
Лиза понимала, что дочка права, понимала… И во все она лезет, и все контролирует, и во все сует нос. И опять поучает и критикует… Видела себя со стороны, – а сделать ничего не могла, ну что за характер?
Теперь они цапались еще больше, а потом, постепенно устав от споров и ругани, Анюта отошла в сторону. Мол, руководишь – руководи дальше. Месяцам к трем она окончательно уступила материнское первенство.
И надо сказать, Лиза была очень довольна.
– Зря ты так, – осуждала дочь Мария. – Ты не права. Мать-то – она, а ты всего лишь бабка! Помогай, проверяй, а дальше не лезь! Ее дело воспитывать, не твое.
– Ага, как же, – отвечала Лиза, – она воспитает! Так воспитает, что потом не разгребем. – И вообще: я, если ты забыла, врач.
