Плутон меняет знак - Елена Козлова

– И много таких, с суицидальными наклонностями?

– Ну а вы попробуйте у нас полежите полгодика-год… Конечно, жить не захочешь. Но это и есть наша основная задача – сделать жизнь пациентов невыносимой насколько, чтобы больше всего на свете они боялись сюда вернуться. На этом и основано выздоровление. На страхе.

– Я думала, любой терапевтический процесс основан на любви к себе. Так говорили в институте психологии…

Алим посмотрел на меня как на сумасшедшую.

– Ну вот и попробуйте им рассказать тут про любовь к себе. Посмотрим, что у вас получится.

В кабинет зашел Алексей. В руках у него были пакеты.

– Нового привезли. Алкоголь, наркотики, биполярка. Зовут Андрей. В употреблении лет двадцать. Острый психоз. Заказчик – мать. Надо дело завести. В смысле, историю болезни заполнить.

– Ты вещички-то сперва проверь, – почесал лоб-гармошку Алим. – А то вдруг там колбаса. Колбаса у нас запрещена.

– Почему запрещена? – удивилась я.

– У пациентов свой рацион, по ГОСТу. Колбасы и прочие деликатесы мешают лечению. Это гедонизм. Здоровый человек должен уметь обходиться без колбасы. Объясняем это родственникам, объясняем, все без толку. Особенно бабки с дедами этого не понимают. Кладут в передачки то сервелат, то буженину. Недавно один дедуля внучку своему бри притащил, да еще так хитро спрятал – в мешок с баранками. Но мы бри этот нашли, наполовину сожранный. И внучка наказали.

– Как?

– Написал триста гербов.

– Что за гербы?

– Это от Герберта Спенсера пошло. Наверное, в ваших университетах о таком рассказывали. – Алим иронично улыбнулся.

– Герберт Спенсер – английский философ и социолог, – вспомнила я.

– Ага. Ему принадлежит фраза «Презрение прежде, чем исследование». Знаете, о чем это?

Я пожала плечами.

– Плохо вас учили. Это про закрытое мышление. Можно было догадаться. Человек с закрытым умом отвергает новые идеи, прежде чем исследует их. При этом он держится за свои старые идеи, даже если они не работают.

– И как это связано с лечением зависимостей?

– У зависимого человека как раз такой закрытый ум. Он цепляется за старое, хотя это не работает. Обещает себе бросить бухать, нюхать или играть, заполняя пустоту едой, сексом, шопингом, ездой на мотиках, кто чем, но снова берется за старое. Пытается контролировать употребление, но вновь обнаруживает себя в запое или наркотрипе. Ум нужно открывать, протаптывать новую колею. Искать то, что сработает.

– И в качестве наказания пациенты пишут эту фразу про презрение?

– Да. От пятидесяти до трехсот раз. То есть гербов.

– И что, это действует?

– Количество переходит в качество. Ну и бри точно жрать больше не будут. Правда, пришло указание свыше подсовывать пациентам другой герб, – вздохнул Алим.

– Какой же?

Алим повернулся к монитору, пощелкал мышкой, видимо открывая нужный документ, и торжественно зачитал.

«Как для того, чтобы успешно организовать борющуюся армию, солдаты должны пассивно повиноваться и не брать на себя инициативы иначе как с разрешения своих начальников, точно так же и для того, чтобы успешно организовать военное общество, граждане должны подчинять свою личную волю».

– Должны подчинять свою личную волю, – задумчиво повторил он конец лечебной цитаты и замолчал.

– Длинная фраза. Наверное, сложно будет писать ее столько раз, – нарушила я тишину.

– Сократим до последнего предложения, – решил Алим и, щелкнув мышкой, закрыл государственную депешу.

– А за что у вас наказывают, кроме колбасы?

Алим оживился и начал рассказывать, что в клинике существует весьма суровый свод законов и правил. Самые серьезные нарушения – попытка побега, пронос алкоголя или запрещенного вещества и сексуальная связь с другими пациентами или персоналом.

– Вот. – Он указал на график на стене. – Здесь пациентки отмечают, когда у них менструация.

На листе ватмана действительно была расчерчена таблица с именами и датами, обведенными красным маркером. Большинство кружков скопилось в районе двадцатого числа месяца.

– Удивительная синхронность, – заметила я.

– А вы разве не знали, что у женщин, живущих вместе, месячные синхронизируются?

Я помотала головой.

– Ну вот, теперь знаете.

– Но зачем вам эта… деликатная информация?

– А вдруг кто-то нарушит правила и снова принесет нам в подоле. – Алим хохотнул. – Представляете, какой будет скандал?!

– Почему снова? Были эпизоды?

– Да, однажды ночной не уследил. И аборт, главное, не сделаешь – их же запретили. Так что выписалась пациентка на седьмом месяце беременности. Муж, конечно, был не очень доволен. Но родила, не пьет больше – кормящая мать теперь. Так что в целом мы со своей работой справились.

– А ночной – это кто?

– Ночной консультант. Типа психолога, но без образования, из бывших зависимых. У нас их двое, Дима и Вова, работают по сменам. Заодно следят за пациентами, слушают, кто о чем говорит, у кого шуры-муры. Если замечаем, что есть симпатия, то ставим границы.

– В смысле?

– Общаться не разрешаем. Еще квас и семечки нельзя.

– Почему?

– Квас по шарам может дать. А грызть семечки – дурная привычка.

Алексей тем временем провел ревизию пакетов, выложив большую часть их содержимого на подоконник.

– Так, конфеты шоколадные, икра, фрукты, печенье «Юбилейное», маринованные огурцы, окорок копченый, паста для волос, дорогая, импортная, где-то надыбал, бритвенные станки…

– Пасту и икру можешь себе забрать. Бритвы в ячейку. Окорок и фрукты – в холодильник, конфеты в тумбочку: у Люды днюха скоро. Огурчики мои. «Юбилейное» оставь, так и быть.

В кабинет вошла полная женщина в коричневом пальто с лисьим воротником. Когда она его снимала, чтобы повесить в шкаф, пахнуло сиренью. Наверное, новая туалетная вода. От отечественного производителя. Всего четыре запаха: ландыш, пион, гвоздика и еще обещали сирень. Неужели выпустили? Молодцы, что к зиме – наверное, чтобы российские женщины в душе́ всегда весну чувствовали. Надо тоже такую купить. Для щиколоток. И хорошо, что выбор теперь небольшой, а то раньше как – и дольчегаббаны тебе, и килты, и молекулы, и заркопарфюмы. И все нравится, всего хочется. Куда лучше, когда выбора нет. Летом ландыш, правда, он немного моргом отдает, зимой – сирень. И никто не завидует никому. Я приветливо кивнула женщине.

– Люда, привет, – поздоровался Алексей.

– Сын мой вчера шутку придумал. Про учителя своего, Алексея Трофимовича. Алексей – говна попей! – Людмила расхохоталась и поправила прическу. – Я теперь как вижу Алексея какого-нибудь, так сразу ее вспоминаю… Привет, Алексей, – кивнула она руководителю психологического отделения.

– Это Людмила, наш второй психолог. Будете с ней через день работать. Если, конечно, к нам придете. Видите, как мы кадры бережем от выгорания. – Алим подошел к Люде и приобнял ее.

– Каждый день – повеситься можно. Как Светка уволилась, я еле вывожу. Мне уже кошмары снятся. Как я сижу вот за этим столом… – Людмила махнула кистью в сторону львиных ног. – А в дверь пациенты ломятся. Как зомби. Слава богу, вы пришли.

Я не знала, что ответить, и понимающе вздохнула.

– Это вы просто еще не устали, свежая кровь. – Алим покрутил в руках огуречную банку. – С плесенью, что ли?

– С плесенью, – подтвердила Людмила, изучив сквозь стекло корнишоны.

– Огурцы и должны быть с плесенью, – не расстроился Алим. – Так вот, Анастасия, все поначалу к пациентам с уважением относятся. Но вы должны понимать, что они – зависимые. Хитрые, лживые, изворотливые. Особенно наркоманы. И новые, странные случаи…

– Главное – их не бояться, – добавила Людмила. – Они, как собаки, чувствуют твой страх.

В коридоре послышались крики. Присутствующие с тревогой посмотрели на дверь. Через мгновение она открылась, и в кабинет ввалился высокий жилистый мужчина с растрепанными волосами.

– Я – резидент службы внешней разведки, – доверительно сообщил мужчина. – Где мой телефон? Мне надо сделать важный звонок. Речь о государственной безопасности.

– Как интересно, как интересно. – Алим устало подпер голову кулаками. – Как давно в употреблении?

– Не твое дело. Отдай телефон!

– Как зовут тебя, резидент? – спросила Люда.

– Андрей. Мне пакеты мама должна была передать. Со сладким. И где мой телефон? Вас накажут, вот увидите. Посадят за похищение и удержание в неволе. За мной стоит серьезная организация!

– Вот твои вещи. – Алексей протянул агенту похудевшие пакеты. – Телефоном у нас пользоваться запрещено. Звонки строго по согласованию с психологом и только по вторникам и четвергам. А будешь хулиганить, мы тебя в детокс отправим.

В детокс разведчик не хотел. Он