Год без тебя - Нина де Пасс

– Мне пора идти – я помогаю укладывать младших. Ты пока вещи разбери, а я скоро вернусь.

Я растерянно смотрю ей вслед. Мне и в голову не приходило, что я буду делить с кем-то комнату. Я шагаю внутрь, и мне кажется, что я попала в чей-то загородный дом. По обе стороны комнаты высятся две двухэтажные кровати с деревянными лесенками, а в пустующее пространство под ними врезаны письменные столы. С моей стороны стол практически пуст, на нем лежит только стопка аккуратно сложенной школьной формы. Со стороны Рэн царит хаос: к пробковой доске приколото множество фотографий, которые вылезают за края рамы и заползают на стену. Я касаюсь лиц на снимках. Чаще всего встречается Фред, а еще Гектор, который впустил нас в столовую. С фотографии в серебряной рамке, стоящей в центре стола, на меня смотрят двое – похоже, родители Рэн. Я отворачиваюсь. До чего же иначе будет выглядеть моя сторона комнаты, когда я разберу вещи. Я привезла только одну фотографию, и я не готова выставлять ее на всеобщее обозрение.

Я не спеша распаковываю вещи, распрямляю брюки на вешалке и ставлю туфли в шкаф так, чтобы они стояли ровно, как по линейке. Судя по тому, что за дверью раздавался громкий галдеж, с домашкой покончено.

Примерно через полчаса после ухода Рэн я слышу настойчивый стук в дверь и даже не успеваю откликнуться, как она распахивается. В комнату заходит пухлая пожилая женщина.

– Ты, должно быть, Кара, – говорит она с австралийским акцентом. Голос у нее твердый и скрипучий. На секунду я задумываюсь, не окажется ли она одной из тех ненавистных училок из книг, что я читала в детстве. Но когда мы встречаемся взглядами, ее черты смягчаются. У нее васильково-голубые глаза – молодые и озорные, несмотря на морщины и короткие седые волосы.

– Меня зовут мадам Джеймс, я здешний комендант. Буду обеспечивать тебя всем необходимым, пока ты у нас тут живешь. Прости, что не смогла тебя встретить. Надеюсь, Рэн и Фред уже провели экскурсию.

– Да.

– Рэн – хороший компаньон. Она о тебе позаботится. – Мадам Джеймс показывает на стопку вещей на моем столе. – Вижу, что тебе уже принесли форму – это хорошо. Обо всем остальном тебе расскажет Рэн. Но если у тебя возникнут вопросы – да и вообще, если что-то будет тревожить, обращайся ко мне. Моя комната находится прямо под вашей, на пятом этаже, и моя дверь всегда открыта. – Она наклоняет голову вбок, окидывая меня взглядом, в котором сквозит что-то сродни жалости; я сразу отвожу глаза. – Главное, чтобы тебе здесь было хорошо. Ты пробудешь не так уж долго, но мы постараемся выжать из этого времени максимум.

– Я здесь на целый год, – говорю я, не поднимая глаз.

– Он пролетит незаметно, дорогая. Год – это вообще ничто.

На моем лице, кажется, невольно проступает кислая гримаса. Год – это все. Когда я думаю обо всем, что случилось за последний год… Когда думаю о том, как долго тянулись последние несколько месяцев…

Рэн открывает дверь, и мадам Джеймс воспринимает это как сигнал к выходу. Я чувствую, что между ними происходит немой разговор, и, отвернувшись, принимаюсь перебирать школьную форму. Две темно-синие юбки из плотного хлопка длиной до колена – такие же, как у Рэн. Четыре белые блузки с круглым воротничком и длинными рукавами, два темно-синих джемпера и несколько пар темно-синих колготок.

– Они хорошо сидят, – приближаясь ко мне, с ухмылкой говорит Рэн. Ее взгляд теплеет. – Ты, наверное, хочешь освежиться после такой долгой дороги – пойдем, покажу тебе, где тут ванная.

Я выхожу за ней в коридор. Теперь здесь полно девчонок, которые снуют туда-сюда и галдят из-за раскрытых дверей. Когда мы проходим мимо, их смешки затихают, и я ощущаю на себе множество любопытных взглядов. Рэн, не обращая на них внимания, заходит в дверь посередине коридора. Вдоль одной стены расположен десяток раковин, вдоль другой – ряд ничем не отделенных друг от друга ванн. Ни единого шанса уединиться, это меня нервирует. Я ожидала, что здесь будут хотя бы перегородки.

Когда мы заходим внутрь, две девушки резко запахивают полотенца.

– Стучаться надо, – высокомерно говорит одна с явным американским акцентом.

– Сорри, – откликается Рэн, хотя тон ее на извиняющийся не похож. – Это Кара; я просто показываю ей тут все.

Недовольная девица окидывает нас многозначительным взглядом.

– Я – Джой, – наконец представляется она. – Это Ханна. – Вальяжным жестом она показывает на вторую девицу, которая наблюдает за нами с хмурым видом.

У обеих неестественно прямые темные волосы, и я опознаю в них типаж, который водится в каждой школе – популярные девушки. Судя по их виду и по их взглядам, Рэн явно не в их компании. Удивительно, но я инстинктивно принимаю сторону Рэн и, вместо того чтобы дружелюбно улыбнуться, как на моем месте поступила бы любая другая, вызывающе пялюсь на них в ответ и демонстративно сохраняю молчание.

Я знаю, что они из себя представляют, – кому, как не мне, разбираться в этом. Всего девять месяцев назад я была такой же. Есть что-то обнадеживающее в том, что даже в пяти тысячах миль от дома кое-что остается неизменным. Однако сейчас их чувство собственного превосходства и заносчивость вызывают у меня отвращение. Я знаю, как это работает: они ждут моей реакции, чтобы определить для меня место в здешней иерархии и понять, стоит ли заводить со мной дружбу.

Я перевожу взгляд на Рэн.

– Душа здесь нет?

Она качает головой.

– Хочешь, я покараулю у двери?

– Ну, если вы тут запретесь, нам будет о чем пошептаться, – говорит Джой и жестом подзывает вторую девицу. Проходя мимо, она кладет руку мне на плечо – полагаю, что в знак расположения. Я отстраняюсь и недовольно отряхиваюсь. Она пожимает плечами. – Хотя, может, тебе такое по вкусу…

Я поворачиваюсь к Рэн, ее шоколадно-карие глаза широко распахнуты, она нервно следит за дверью, которая со щелчком закрывается за девушками.

– Это была проверка, как ты отреагируешь, – тихо говорит она, – и ты проверку не прошла.

Я равнодушно пожимаю плечами.

– На мой счет можешь не переживать.

Я быстро принимаю ванну, пока Рэн, как и обещала, сидит ко мне спиной и читает книгу, подпирая ногами дверь, а затем мы идем спать. Когда в одиннадцать часов мадам Джеймс совершает обход, свет у нас в комнате уже погашен.

В темноте я накрываю ладонями лицо и гадаю, смогу ли наконец заплакать. Слез предсказуемо нет, но я почти задыхаюсь от тоски. Я