Год без тебя - Нина де Пасс
Меня захлестывает внезапная потребность услышать ее голос, попросить прощения за что-нибудь. Пожалуй, за все. Рассказать обо всем, о чем раньше я говорить не могла, – или вообще ничего не рассказывать. Просто слушать, как она пытается утихомирить моих братьев-близнецов, вопящих на заднем фоне, или как тараторит без умолку обо всем подряд, лишь бы не повисла тишина. Но в первую очередь – чтобы убедиться, не утратила ли она веру в меня.
Пожалуйста, верь в меня.
Я достаю из кармана телефон, но не набираю ее номер. Пальцы зависают над экраном; я делаю глубокий вдох и нажимаю на иконку фотоальбома. Фотографии все еще на месте – а где им еще быть. Я мысленно встряхиваю себя за плечи. А чего я вообще ждала? Неужто думала, что они исчезнут вместе с ней?
Я набираю полные легкие воздуха, чтобы успокоиться, а затем вывожу на экран фотографию. Сделанную за день до новогодней вечеринки. Мы с Джи ходили в торговый центр за нарядными платьями. Первая фотография – она в темно-синем платье с короткими рукавами.
Помню ее слова: «Надо, чтобы все от нас обалдели. Это не годится». «Это же просто вечеринка», – ответила я тогда, но Джи только помотала головой с нетерпеливым видом. «Да ладно тебе, Кей. Ты же знаешь, что это не просто вечеринка. Это Та Самая Вечеринка. Завтрашняя ночь изменит все».
На следующем снимке – я. На мне платье в зеленых пайетках, и в голове только одна мысль: да, Джи, эта ночь изменит все.
Я поднимаю голову в тот самый момент, когда мимо быстро проходит Гектор. Я вскакиваю, убираю телефон и бегу вслед за ним.
– Гектор! – окликаю его я.
Он оборачивается.
– Ты еще здесь? – Он растерял прежний запал, теперь это человек, который вымотан до предела.
Я озадаченно морщу лоб.
– А ты?.. Твоя мама?..
– Она очнулась, разговаривает, это уже хоть что-то.
– Это же здорово, Гектор.
Он молча кивает.
– Твой папа хочет прислать кого-то за твоими вещами. – Он все бездумно кивает. – Я хочу, чтобы ты знал: можешь остаться у меня. То есть я знаю, что там тесновато и не очень-то удобно из-за папы…
Гектор прокашливается.
– Мне нужно домой.
Его ответ звучит логично – так и было бы в нормальной семье. Но отношения в нормальных семьях не основаны на явном презрении. В нормальных семьях не принято срываться друг на друга в больничных коридорах. Человек из нормальной семьи не станет тайком прокладывать путь через всю Европу, чтобы повидаться с матерью, чья жизнь висит на волоске. Его ответ звучит логично, такой ответ мне и нужен, так ведь? Дистанция.
Тогда почему я чувствую себя так, будто получила пощечину?
– Конечно. – Я стараюсь не выдать, что испытываю боль – без всяких на то оснований.
Он хмурится.
– Сестра сегодня возвращается домой, мне нужно съездить и забрать ее.
– Да, конечно, – торопливо повторяю я, проклиная себя за эгоизм. Сегодня речь не обо мне.
Гектор делает шаг в мою сторону, разглядывает мое лицо.
– Просто, чтобы ты знала… – Он снова откашливается. – Ну… я бы предпочел пойти с тобой.
Я пытаюсь прочесть его взгляд, понять, кто мы теперь друг другу.
– Напишешь мне, как все пройдет?
Он вытаскивает из кармана телефон.
– Добавь свой номер. – Я вбиваю цифры, чувствуя на себе его взгляд. Он робко уточняет: – Ты сама продержишься там с папой?
– Конечно. Это всего одна неделя. Уверена, что справлюсь. – Я выдавливаю из себя улыбку, но не сомневаюсь, что выходит криво и неискренне. – Я не успела сообщить наш адрес.
– Я сам передам, – говорит Гектор, и его слова звучат скованно. – И спасибо тебе за то, ну, знаешь… что помогла сюда добраться.
Он смотрит на меня так, будто хочет сказать еще что-то. Нас затапливает безмолвие, целое море невысказанного.
– Мне пора.
Я киваю, улучая мгновение, чтобы удалиться. Иду прочь, но в последний момент оборачиваюсь. Открываю рот, однако не могу произнести ни звука. Несколько секунд мы смотрим друг на друга, а потом Гектор уходит в противоположную сторону и растворяется в дальнем конце коридора.
31
Помимо «Карманного словаря Пи-Джи», мы с Поппи, Леннон и Джи стали пользоваться кодом «агент Сквиррел» [5]. Стоило лишь произнести «агент Сквиррел» перед тем, как рассказать что-то остальным, как этот факт автоматически попадал в черный список тех вещей, которые ни в коем случае нельзя выносить за пределы комнаты. Если бы одна из нас упомянула об «агенте Сквирреле» за пределами нашего круга, мы бы выдали всему классу ее секреты из этого черного списка.
Леннон обычно говорила что-то вроде: «Агент Сквиррел, у меня нет ногтя на третьем пальце левой ноги».
Факты Поппи в основном касались парней: «Агент Сквиррел, я играла в гольф с Томом Сейпером в субботу вечером».
«Агент Сквиррел, я купила майку, пошла гулять в ней в субботу вечером, но не сняла бирку и потом вернула ее в магазин», – подобное рассказывала Джи.
Даже если бы эти факты всплыли в школе, вряд ли хоть один из них мог вызвать у кого-то реальный интерес. За исключением, возможно, моего: «Агент Сквиррел, я никогда не была на свиданиях. Ни разу». Такое заявление могло уничтожить мою репутацию.
Поппи и Леннон поддразнивали меня на этот счет, заявляли, что я не из тех, с кем ходят на свидания, а потом принимались хихикать. У них, конечно, были наготове отговорки.
– Ой, Кара, не бесись. Это же комплимент! – говорила Леннон. Ага, конечно.
– Да-да, – поддакивала ей Поппи. – Свидания переоценены. Помнишь, как я ходила на свидание с Джейком – вот это был ужас! – Между прочим, после того свидания она говорила совершенно иное – забавно, как меняются твои воспоминания, если парень больше не зовет тебя гулять.
Джи никогда меня не дразнила. Когда мы оставались вдвоем, она говорила, что я слишком хороша для парней из нашей школы. Но все было не так, мы обе об этом знали. Мне вполне хватало кавалеров: я постоянно тусовалась с парнями – монашкой я не была. Просто никто из них не хотел проводить время со мной наедине.
Никто до Гектора.
Перед глазами всплывает лицо Джи. Я невольно вспоминаю
