Охота за тенью - Якоб Ведельсбю
Хлопает дверца машины. Ко мне подходит Сара.
— Ну, как ковры? — спрашиваю я.
— На пути в Данию.
Она стоит прямо передо мной. Я обнимаю ее. Потом отступаю на шаг и говорю:
— Сара, я люблю тебя.
Мы с Йоханом одни в машине, подъезжаем к границе с Алжиром. Сара и Мария остались в гостинице в Риссани, мы заберем их на обратном пути из Тиндуфа, когда закончим съемку в лагерях для беженцев. Быстро смонтируем фильм и передадим телекомпании «Аль-Джазира» — у них есть офис в Марракеше. Фильм выйдет в эфир до того, как Кристиан Хольк даст показания датской полиции и клубок начнет разматываться. Таков наш план. Однако сначала Йохану предстоит ответить еще на один мой вопрос:
— Наша встреча в Копенгагене, Йохан, была неслучайной, я прав?
Йохан пожимает плечами, но я продолжаю:
— А как насчет грабителей, вломившихся в мою квартиру?.. И твой интерес к Янусу Эвальду как раз незадолго до его смерти — он ведь не на пустом месте возник, да? И хотелось бы знать, какая все-таки роль отводилась мне в твоей партии?
— Я не могу рассказать тебе всего, скажу только, что мы следили за Янусом и узнали, что к тебе попала его инсайдерская информация о «Мишн зироу». Это было нам на руку: мы надеялись, что ты возьмешься за документальный фильм, который, весьма возможно, поможет пробить пару брешей в панцире «Рейнбоу медикалс».
— А наша встреча в Копенгагене? А проникновение в мою квартиру? — повторяю я свой вопрос.
Он неопределенно кивает. Я смотрю ему в лицо, пока он не отводит взгляд.
Кондиционер в машине накрылся, и духота проникает в салон через все щели и дырки, облепляет меня, выдавливает из организма жидкость.
— Иными словами, я был лишь незначительным звеном в цепочке расследования, за которое тебе заплатили? — шепчу я.
— Так же, как и я всего лишь звено в твоей работе по созданию фильма.
Йохан замолкает, будто обдумывает что-то.
— Помнишь, как Мария заболела тогда в Гоа? Подхватила какую-то половую инфекцию, и ее лечили в частной клинике для иностранцев. Вот после пребывания в этой клинике у нее и начались проблемы со здоровьем. А позднее выяснилось, что Мария не может иметь детей, потому что ее матка и яичники деформированы. Догадываешься, кому принадлежала клиника?
— «Рейнбоу медикалс»?
— Правильно мыслишь. Я уверен, что на ней опробовали один из препаратов, которые они уже тогда пускали в ход в разных точках земного шара. Понятно, почему ребята из «Рейнбоу» затеяли проводить свои опыты в Гоа. И среди местных, и среди приезжих там полно алкашей и наркоманов, которые и без всяких опытов успели достаточно навредить своему телу и душе. Побочные действия от «лекарств» легко можно было списать на наркотики и беспорядочные половые связи. Марии не повезло: в ее случае побочные действия оказались просто ужасными. Они сломали ей жизнь. И мою жизнь тоже.
Я смотрю в окно. Мысли проносятся в голове быстрее, чем я способен их улавливать.
Йохан переключает передачу и прибавляет газу, выезжая на встречку, чтобы обогнать колонну из четырех грузовиков, груженных контейнерами. Мы одновременно замечаем: на всех контейнерах характерными темно-синими буквами написано «Рейнбоу медикалс», а ниже мелким шрифтом: The World Deserves Us — «Мир нас заслуживает».
Я парю над пустыней, высматривая добычу. Мое сердце учащенно бьется, и кровь пульсирует в венах.
Песок заметает ноги, он похрустывает на зубах, колет глаза, небо и пустыня притягивают друг друга, образуя сине-желтую черту над Западной Сахарой. Когда испанские колонизаторы в середине семидесятых ушли из страны, сюда пришли марокканцы, и местные, не желавшие им подчиниться, вынуждены были покинуть эти края Им выделили кусок земли в Саду Дьявола, этой иссохшей, лишенной растительности пустыне в Алжире неподалеку от Тиндуфа, где жара с легкостью преодолевает отметку в пятьдесят градусов, а песчаные бури — обыденность. Построили четыре временных лагеря для беженцев — и они стоят до сих пор. В них живет двести тысяч беженцев, они успели вырастить детей и внуков, и многие из них все еще мечтают вернуться в Западную Сахару.
Тысячи палаток и глиняных хижин открываются нашему взгляду, похожие в этом пустынном ландшафте на белые и серо-желтые камни. С северо-запада приближается конвой грузовиков с питьевой водой. Никакая живность тут не водится, кроме москитов, ящериц и случайных птиц.
Жар от раскалившегося мотора ползет по моим ногам и добирается до позвоночника. Неподалеку, как фата-моргана, между барханами возникает и снова исчезает караван верблюдов. Я встаю с капота и приставляю к глазам бинокль Холька. Сразу за границей ближайшего к нам лагеря раскачивается из стороны в сторону контейнер, который медленно опускают краном на точно такой же белый контейнер. Дирижирует процессом мужчина с бородкой. Я видел его фотографии в сети, это доктор Вальтер Биссон. Сцепление происходит удачно, и теперь все четыре белых контейнера образуют фигуру правильной квадратной формы. В ней размещается передвижной госпиталь «Рейнбоу медикалс». Я передаю бинокль Йохану.
Нам недостает деталей: интерьеры госпиталя, пациенты, врачи за работой. Еще не мешало бы раздобыть пробу вакцины, чтобы эксперты могли ее исследовать. Без фактических доказательств идеологи и хозяева «Рейнбоу медикалс» смогут утверждать, что все показанное в фильме — домыслы и фантазии.
Оглядываюсь на Йохана. Он сидит в машине и изучает пистолет Холька.
Мысленно возвращаюсь в тот вечер, когда мы встретились в Копенгагене. Я искренне верил, что это магическое совпадение. Человек склонен верить в хорошее.
Теперь я верю в будущее с Сарой. Верю, что смогу сделать мир лучше. Я знаю, что смогу.
Об авторе
Якоб Ведельсбю родился в Копенгагене в 1965 году, рос в одном из пригородов и в девятнадцатилетнем возрасте вернулся в столицу, где живет и до сих пор. Женат, у него две взрослых
