Кошка из мастерской - Ён Сомин

Грудь как будто наполнялась сладкой ватой, когда в памяти всплывали их лица, а последним в этом ряду появлялось лицо Чонмин. В этом новеньком, чистеньком пространстве Кисик всё больше скучал по «Соё».

– Да и забегаловки с теми сэндвичами тут нет, и кафе с мороженым… Придётся заново исследовать окрестности, – вздохнул он.

Чонмин рассмеялась – тем особенным смехом, который появлялся, только когда она чувствовала себя по-настоящему свободно. Кисик узнал его сразу. Он понял: главное она ещё не сказала.

– Пойдём к морю.

Песок поскрипывал под ногами. По дороге каждый из них делился тем, как идут дела. Закрытие мастерской «Соё», тоска Хёсока по своему неизменному собутыльнику – Чихе, визиты подросших Ери, Хансоль и Чуна, который начал выпивать, отменное здоровье Хои… У Чонмин было много что рассказать Кисику, ему же, напротив, почти нечем было поделиться.

Он сказал, что перебрался в Косон и почти ничего не делал. Вставал поздно, занимался керамикой, ходил по другим кафе, чтобы разведать обстановку и определиться с сортом кофе, – вот и все дела. Особенно восторженно он описывал возможность спать до обеда, потому что впервые в жизни открыл для себя эту простую радость.

Все их прежние встречи происходили в тесной мастерской деревушки Памгаси. Теперь же, в этом незнакомом месте, только лицо Кисика оставалось знакомым. Возможно, поэтому Чонмин почти не замечала прекрасного морского пейзажа – её взгляд постоянно возвращался к спутнику. В эти моменты казалось, что они одни на целом свете – будто волны окружили их со всех сторон, создав уединённый остров, предназначенный только для них двоих.

– Как продвигается роман?

– Я много над ним работаю. Но это непросто.

– Мне нравится, как ты пишешь, Чонмин-си. Я по-прежнему не пропускаю твои посты, которые ты выкладываешь в инстаграме[44] мастерской.

Чонмин рассмеялась. Еле успокоившись, она показала растерявшемуся Кисику названия аккаунтов, которые скопировала себе в заметки в телефоне. Кисик притворился, что не понимает, что она имеет в виду, но явно смутился, так как не мог посмотреть Чонмин прямо в глаза.

– Спасибо. Это придавало мне сил.

– Я даже аккаунт сменил, а ты всё равно меня поймала. Прям страшно. Тебя не проведёшь, Чонмин-си.

Кисик закрыл лицо руками. Его уши покраснели.

– Поверить не могу. Знала, что это мои комменты, а сама молчала…

Кисик нарочно надулся, изобразив обиду, но в этой игре была лишь половина притворства. Он действительно ждал. Ждал её звонка или сообщения, даже самого незначительного, даже просто так. Каждый раз, беря в руки телефон, он останавливал себя: а вдруг Чонмин подумает, что он снова звонит из-за того предложения? Вдруг почувствует себя обязанной? Поэтому ждал и терпел, терпел и ждал. Он знал: с медлительными людьми нужно терпение. Знать-то знал, но от этого не становилось легче.

– Я же говорила, что я ужасно медленная.

Чонмин чувствовала свою вину: она не хотела испытывать его терпение, но правда не могла решиться быстрее. И поэтому теперь не могла откладывать.

– Помнишь то мороженое? С йогуртом и крошкой шоколадного печенья. Его, оказывается, так и не сняли с производства.

Чонмин зазубрила то длинное название и больше не спотыкалась на нём.

– Правда?

– Видимо, достаточное количество людей активно поддержали сочетание вкусов йогурта и шоколадного печенья.

Пока она это говорила, у неё возникло ощущение сладости во рту. Она так часто покупала то мороженое вместо Кисика, стараясь, чтобы оно не оказалось на кладбище вкусов…

– И ты, Чонмин-си, была среди этих людей?

– Конечно! Поначалу мне было интересно, как этот вкус так тебя привлёк, я совсем этого не понимала. Но я постоянно об этом думала. Когда я его распробовала, поняла, что не такое уж оно и сладкое. Когда на языке начинаешь ощущать терпкий вкус шоколада, кисловатый и лёгкий вкус йогурта нейтрализует его сладость.

– Наконец-то ты оценила его вкус по достоинству. Я счастлив.

– Но теперь, может, его и правда снимут с производства. Последний любитель этого вкуса уехал из деревни Памгаси. Из четвертой виллы, 301-й квартиры… У меня закончился срок аренды. И я думаю встретить эту весну в Косоне.

Чонмин смотрела на профиль Кисика. А он повернулся и прямо взглянул на неё. Они оказались лицом к лицу. Сердце затрепетало, и, пока она раздумывала, что ей следует сказать, Кисик нежно коснулся её руки.

«Продолжай говорить, не останавливайся», – словно просил он.

– И о моём романе. Думаю, это будет история, которая происходит в гончарной мастерской с видом на тихое море где-то в Тонхэ.

– И наверное, рядом с мастерской есть и кафе, где подают кофе в керамических кружках, сделанных одним молодым человеком? – Уголки губ Кисика красиво изогнулись в улыбке.

– Да, правильно. И там есть одна маленькая кошка. Но… Как же быть с твоей аллергией?

– Я как-нибудь справлюсь.

Их лица осветили тёплые улыбки.

Чонмин хотела встретить весну с видом на море. Быть с Кисиком – это решение далось ей легко. Что было непросто, так это дать ему обещание. Солнце, будто собрав все силы перед сменой сезона, залило водную гладь ослепительным светом. По изумрудной поверхности протянулась золотая дорожка – прямо к далёкому острову. Они шли вдоль берега, и даже пронизывающий ветер не мог охладить то тепло, что возникало в местах, где их руки соприкасались.

Сезоны сменяют друг друга, как волны набегают на песок, – неумолимо, но в этом есть свой ритм, своя неизбежная красота.

Слово автора

Я люблю почти все «Соё» в мире.

«Соё» (所要) – «делать что-то по необходимости; требовать».

«Соё» (逍遙) – «свободно прогуливаться, бродить там и сям».

Случалось ли вам замедлиться – позволить вещам созревать в своём ритме? Отношениям, идеям, самому себе? Я бродила по мастерской, трогала предметы, сохранившие свою суть вопреки ежедневным переменам, – и не могла не восхищаться этой стойкостью. Как не ценить все эти «Соё», что заставляют задаваться вопросами?

«Соё» – 塑窯. «Придать форму». «Обжечь».

Я снова спрашиваю себя: кто я сейчас – податливая глина или прошедшая огонь керамика? Полагаю, чтобы найти ответ на этот вопрос, мне придётся поставить на обжиг ещё больше глиняных изделий. Когда закрываешь дверцу печи, необходимо принять тот факт, что больше ты ничего уже сделать не можешь, и в этот момент всё, что чувствуешь, – как энергия будто покидает тебя через кончики пальцев, а по телу распространяется лёгкое бессилие.

Благодарю учителя, разрешившего использовать «Соё» как фон для романа. Название деревни и мастерской я выбирала тщательно – будто перебирала морскую гальку в поисках самой гладкой. Всё остальное – плод воображения, но в него вплетены подлинные нити. Я очень благодарна двум людям, которые с готовностью поделились именами для героев. Повсюду в романе рассыпаны драгоценные высказывания моих близких, которые всегда безоговорочно рады мне, несмотря на мои неуклюжие взмахи руками в качестве приветствия.

Давайте возьмёмся за руки – пока мы ещё мягкие, как сырая глина. Не бойтесь различать истинную ценность вещей. Я верю: каждый найдёт свой сосуд – тот, что вместит целое «я» без остатка. Этот роман – для вас. Для тех, кто, как гончар у печи, терпеливо обжигает свою жизнь. Медленно и горячо.

Спасибо за выбор нашего издательства!

Поделитесь мнением о только что прочитанной книге.

Notes

1

Игра слов: название деревни буквально переводится как «шип каштана».

2

Кор. «хубэ» (후배) – младший соученик / коллега.

3

Селадон – вид керамики, характерной для стран Дальнего Востока. Чаще всего имеет зеленоватый оттенок.

4

Вонхё (617–686 н. э.) – корейский буддийский учёный. По легенде, обрёл просветление, выпив по ошибке воды из человеческого черепа.

5

Аффогато – десерт из мороженого,