Отель одиноких сердец - Хезер О’Нил
Макмагону мало было того, что он сильно задел чувства Розы. Однажды ощутив ее боль, он хотел досадить ей еще чувствительнее. Хотел сильнее ее обидеть. Он внезапно пришел в ярость оттого, что когда-то подвергся чарам ее притягательности; теперь, когда его отношение к ней резко изменилось, он набросился на нее, как только они вернулись в гостиницу:
– Думаешь, ты хороша в постели, но на деле это совсем не так. Ты просто смешна. Другие женщины более страстны. Они лучше пахнут. Они покупают себе духи и пользуются ими после того, как примут ванну. Вместо того чтобы выяснять у людей, сколько клиентов можно одновременно рассадить в их ресторанах, почему бы тебе не расспросить женщин о всяких вещах, которые тебе не мешало бы знать? Например, почему они все так хорошо пахнут? Разве тебе не хочется знать, по каким признакам можно определить настоящую леди? Если ты поднимешь ей руку, сунешь нос ей подмышку, а запах там все равно будет приятный. Знаешь, многие девушки прикладывают определенные усилия, чтобы ублажить мужчину.
Роза сидела на кровати. Она не видела смысла как-то защищаться от этих обвинений. Это было ниже ее достоинства. Если она настолько тупая, чтобы их выслушивать, значит, она их заслужила.
– Нет ничего хорошего в том, что ты флиртуешь с другими мужчинами, но еще хуже то, с какими мужчинами ты флиртуешь. Это заставляет меня кое о чем задуматься. Например, если я тебе небезразличен, значит ли это, что ты меня считаешь таким же недоношенным отморозком, как они? Или я совсем нюх потерял? То есть я хочу сказать, одно дело обращаться за помощью, но ведь ради этого ты не ходишь к ним по квартирам и не таскаешься с ними по всему городу.
От этой его тирады она почувствовала себя кроликом, попавшим в свет автомобильных фар. Как будто кто-то наложил на нее проклятье, и она превратилась в небольшую статую.
– Ты бы лучше сделала мне одолжение и рассказала, кем бы ты была, если б не я? Будь так добра, объясни мне это. Если бы тебе повезло, ты бы драила полы. Ты пыталась бы совратить какого-нибудь другого уважаемого человека, у которого было бы достаточно ума не обращать на тебя внимания.
– Я не знаю, что бы я делала? – не без сарказма спросила она.
– Почему бы тебе слегка не прибавить в весе? Ты выглядишь так, будто оголодала до смерти. У тебя все ребра выпирают. Такое зрелище ни одному мужику понравиться не может. Спроси любого мужчину, и он тебе скажет, что любит женщин в теле, чтоб было за что подержаться. Он скажет тебе, что ему нравится большая задница, в которую можно уткнуться мордой. Вот так-то. Это главная ценность, которую женщина может предложить мужчине. Мне бы надо было быть счастливым человеком. Все знают, кто я такой. Я уважаемый член общества.
– Да неужели?
– Что ты хочешь этим сказать? Что это за вопрос? Кем, черт возьми, ты себя возомнила? Или ты считаешь, что ты мне ровня? Думаешь, если делаешь мне минет, начинаешь что-то значить? Положение у тебя какое-то возникает? Как только я тебе это запрещу, сразу снова в нищенку превратишься. А теперь снимай с себя шмотки и заголяй задницу, и – богом клянусь! – лучше бы это было соблазнительно.
Силы ее оставили. Но она должна была это сделать. Когда она раздевалась, пальцы ее дрожали. Роза ненавидела себя за то, что Макмагон видит, как она плачет. Из глаз текли слезы унижения, и она не могла их остановить. Они были многажды горячее обычных слез – казалось, они прожигают щеки, стекая по ним. Сняв верхнюю одежду, она спустила трусики. Что быстрее шелка спадает до колен?
На следующий день он вернулся к ней и извинился. Она его не простила. Она достала из кармана проект «Феерии снежной сосульки».
Макмагон потратил на ее туалеты такую кучу денег, что у Розы не было причин показываться на людях в чем-то, кроме восхитительных нарядов. Но после того вечера она как-то умудрялась так одеваться, что эти наряды выглядели странновато.
Головную повязку она так низко натянула на лоб, что большое черное перо спускалось ей на нос и почти закрывало глаза. Когда кто-то говорил что-нибудь особенно интересное, она сдувала перо в сторону, чтобы разглядеть говорящего. Как будто убирала челку, спадавшую на глаза.
Как-то раз она облачилась в купленный Макмагоном черный бархатный плащ с капюшоном. При этом надвинула капюшон на лицо, словно была вампиром. Графом Дракулой.
Кроме того, он никогда не мог определить, была ли она на самом деле подшофе, поскольку Роза часто делала вид, что набралась. Она изображала пьяную в стельку, заставляя всех надрываться от хохота. А еще ей нравилось говорить такие вещи, которые она всегда хотела высказать, но знала, что этого делать не следует, поскольку она девушка и все такое.
Если он обвинял ее в том, что она притворяется пьяной, Роза заявляла, что понятия не имеет, о чем он говорит. Она клялась, что на самом деле была в полной отключке, потому что – хоть убей! – совершенно ничего не помнила.
Это его особенно злило. Он не мог с ней ничего сделать, если она не была ни в чем виновата. Она просто поднимала обе руки и пожимала плечами.
Однажды Роза притворилась пьяной и стала вести себя как мужчина. Она от души приударила за одной девицей, поднеся при этом палец к носу, чтобы изобразить усы.
– Дорогая моя, ты лучше всех других девушек. Ты красивее их всех. Я не вру. Ты как золото, а все они как бронза. Берегись всех остальных девушек. Они будут так сильно тебе завидовать, что захотят тебя зарезать насмерть.
Все мужчины смеялись, но были немного встревожены. Если Роза их видела насквозь, вероятно, и другим женщинам нетрудно было их раскусить. Но потом они решили, что Роза, наверное, просто необычная девушка. И даже несмотря на мысли о ее ловкости в постели и всякие фантазии о возможности
