Город М - Александра Натарова
Я вышел из Театра бунтарем, а уже через час стал трусом, трясущимся за свою жизнь в тупике между зданий, куда меня загнала свора Теней. А еще через несколько мгновений я смотрел, как другой жертвует своей жизнью, чтобы спасти мою. Я смотрел, но ничего не мог для него сделать. Смотрел, как моя беспечность оставляет ожоги на его лице и руках.
И сейчас, стоя перед Тьмой, от которой меня отделял лишь тонкий слой стекла, я чувствовал тот же страх. Он не изменился, его ни с чем было не спутать. Он бросал мне вызов, но что важнее – он давал мне второй шанс.
Гретта подошла ближе и аккуратно взяла меня за локоть. Внимательно вгляделась в мое лицо; она все знала и молчала, хоть я и не просил.
– Надо позвать хундов?
– Да. Надо позвать хундов.
Внутренняя Тьма отступила. Но оставшееся запертым окно показалось спасительным лишь на миг. Гретта ушла, и я вдруг остро ощутил, насколько в комнате стало пусто.
Леша смотрел, как от укуса пса Тень сжалась в маленький серый комок и со сдавленным стоном стекла на землю. Остальные Тени тут же обратились в бегство. Густая жижа, которой стала Тень, скворчала на земле, как масло на сковородке. На миг Леше показалось, что в ее пузырящейся поверхности он различил морду какого-то животного. Но она исчезла, а лужица сжалась и выплюнула из своих недр черный осколок. Лед вокруг него мгновенно растаял, а жижа немедленно впиталась в землю.
Пес фыркнул и уселся рядом, безразлично глядя на осколок, оставшийся лежать в проталине. Леша осторожно подобрался поближе и присмотрелся. От осколка, похожего на темную ледышку, исходило что-то странное. Леше почудилось, что в его матовых боках таилось нечто знакомое из давнего прошлого. Он протянул руку к осколку.
– Не трогай. – Леша вскинул голову и увидел, как на свет выступила фигура в лохмотьях. Он узнал Собирателя. Его лицо все так же скрывала ткань, на одном плече висел рюкзак. – Это сама Тьма.
– Ты все это время был здесь? – тихо спросил Леша, взгляд которого метался от осколка к Собирателю.
Эрза кивнул.
– И не помог?
– А тебе нужна была помощь? – Видимый глаз Собирателя прищурился.
Леша снова посмотрел на осколок.
– Я убил ее.
– Если уж совсем точно, не ты. И не убил. Нельзя убить то, что не живо, – покачал головой Эрза.
В темноте он казался еще больше похожим на страшное дерево. Леша опомнился и повернулся – пес сидел за его спиной, облизываясь.
– Не узнаешь? – усмехнулся Эрза. – А ведь это твой друг.
При этих словах пес поднял морду на Лешу и завилял хвостом. Леша моргнул. И медленно посмотрел на руки – игрушки в них не было.
– Лето?
Пес радостно гавкнул в ответ и ткнулся перепачканной мордой в хозяина.
– Но как? – все еще не веря своим глазам, обхватил его шею Леша.
– Сам сотворил – и сам спрашиваешь? – Эрза не двигался, наблюдая, как Лето порывается вылизать Леше лицо.
– Но я не мог! Я ведь пока только всякие пуговицы умею! И они исчезают почти сразу, – придерживая голову пса за уши, ответил Леша.
– Да ну? Тогда мои глаза врут?
Леша в ответ рассмеялся. Он только сейчас начинал понимать, что произошло, и смеялся все громче. Собиратель подошел к осколку. Поднял его и не глядя сунул в один из своих подсумков.
Ветер усилился. Снег с иссохшей листвой закружились по асфальту. Леша отвлекся на пса всего на миг, а подняв голову, понял, что Собирателя уже нет рядом.
Восторг и ужас отпустили, и мальчик вдруг почувствовал, как сильно замерз. Пальцы немели от холода, лицо горело.
– Надо возвращаться, Лето, – сказал Леша псу. – Надо показать тебя Хранителям. Но это утром, а то они будут переживать из-за случившегося. Еще бы незаметно вернуться!
Лето согласно дернул головой – с его морды разлетелись черные брызги.
– Ух… – скривился Леша. – Это надо бы смыть. Вон, погрызи снег!
Лето покорно вгрызся в сугроб. Леша дожидался, пока он закончит, перепрыгивая с ноги на ногу, чтобы согреться. И в очередном прыжке почувствовал, что к нему крадется нечто. Нечто необъятное, важное, что-то, будто давно стремившееся его настичь. Леша резко обернулся, боясь увидеть за спиной новых Теней.
Но за его спиной оказался Город. И Леша вдруг почувствовал его с такой силой, с таким напором ритм Города ворвался в его голову, что ноги подкосились, и мальчик рухнул на обледеневший асфальт. Оглушающий поток буквально проломил его – Леша испугался, что его кости не выдержат и треснут от заряда энергии, шума, жизни. Его пригвоздило к земле, и сквозь тонкую куртку и толщу асфальта он явственно ощутил бесконечные километры труб и проводов под собой. Он видел и чувствовал сразу все повороты и изгибы, все трещины, заломы и подтеки. Он видел и чувствовал, как несется вода, газ и что-то, похожее на быстрые частящие всполохи. Лешу сдавило сильнее, он едва мог дышать. В его тело, точно в полое ведро, устремился поток – гул всех машин разом, сквозь позвоночник загрохотало метро.
Леша вскинул голову в надежде сделать хоть один глоток воздуха. И его глаза затопил свет. Тысячи, миллионы огней. Они созвездиями сияли над Дорогами, в Домах, в подворотнях. Длинными лучами стелились по асфальту, мигали над входами, одиноко блестели в гаражах, искрились на рекламных щитах. Он дернулся, пытаясь спастись от наваждения, и его тело, легкое, как пушинка, вдруг взмыло вверх. И он увидел Улицы – вены и артерии, пронизывающие Город. По ним неслась жизнь. Каблуки, колеса, костыли, велосипедные шины, стариковские клюшки. Все стучало, грохотало, скрипело. Леша чувствовал всех людей сразу и каждого отдельно. Каждого плачущего и смеющегося, каждого веселящегося и бранящегося. Каждого, кто скорбел, и каждого, кто любил. Он услышал Дома, увидел, как они связаны со своими людьми, точно сообщающиеся сосуды. Как сплетены в единый узор с Улицами. Все было во всем, и все было всем.
Леша попытался посмотреть на свои руки и ноги, но не увидел их. Он был един с этим огромным потоком. Он был потоком. И это наполнило его такой радостью, что захотелось смеяться, – и он смеялся, а ему вторил блеск звезд над Городом.
Но в этот безумный и хаотичный поток самой жизни что-то прокрадывалось. Холод. Он осторожно, но настойчиво стал покусывать кончики пальцев – он не видел их, но чувствовал. Леша все еще ощущал свое тело.
