Причуды старика - Флойд Делл
В бюро «Общества борьбы за мир» он явился потому, что его смущал один вопрос: в листовке говорилось об англичанах, которые по религиозным убеждениям не могли принимать участия в какой бы то ни было войне, а он, Брюс Хауторн, проанализировав самого себя, убедился, что никаких религиозных убеждений у него нет. Мог ли он в таком случае называть себя убежденным противником войны?
— Значит, вы не возражаете против того, что людей на войне убивают? — спросила Энн Элизабет.
— Ни мало, — ответил он, — если в эту войну я верю, если люди сражаются за идею, которая кажется мне достойной. Историю я плохо знаю, — задумчиво продолжал он, — но не сомневаюсь, что, будь я греком, я бы хотел участвовать в битве при Марафоне. И, быть может, будут еще такие войны, в которых и я захочу принять участие… Не знаю…
— Отлично! — воскликнула она.
По правде сказать, ей немного надоели непротивленцы, которые являлись в бюро О. М. с евангелием в кармане пиджака. Она могла их уважать, но симпатии к ним не чувствовала. Человека, по политическим убеждениям отрицающего войну, она хорошо понимала, и ей казалось, что из Хауторна может выйти толк. То, что он понятия не имел о радикальном движении, делало его еще более интересным. Им стоило заняться.
— Что вы скажите об автократии Германии? — спросила она. — Очень многие считают, что нужно ее сломить, и ради этого стоит бороться.
— Вздор! — отозвался молодой человек. — Никогда я не поверю, что война ведется из-за этого.
— А из-за чего же?
Он нахмурился и высказал то, что казалось ему чрезвычайно оригинальной мыслью, к которой он пришел с великим трудом.
— Я склоняюсь к тому мнению, что война вызвана конкуренцией на мировом рынке. Конечно, я служу в банке и, быть может, поэтому склонен смотреть на жизнь с материалистической точки зрения, — добавил он извиняющимся тоном. — Во всяком случае, таково мое мнение. И я не понимаю, зачем мне итти на войну и сражаться с главным конкурентом Англии в коммерческой игре. Допустим, они победят; допустим, Германия будет разбита; в таком случае ей придется искать другой рынок для сбыта своих товаров, и игра начнется сначала. А затем… если Франция вернет себе залежи железа в отторгнутых у нее провинциях, то она будет лютым врагом Англии. И… не знаю, думали ли вы об этом… но Европа будет должна такие колоссальные суммы Соединенным Штатам, что населению ее долгие годы придется работать в поте лица, чтобы уплатить долг, независимо от того, кто победит, а кто проиграет войну. Это — коммерческое и финансовое сумасшествие.
Да, этого молодого человека нетрудно было просветить!
— Кое-что вы упустили из виду, — сказала Энн Элизабет; — вместо того, чтобы втечение долгих лет платить дань Соединенным Штатам, рабочий класс Европы может сделать революцию.
Вид у него был недоверчивый.
— Не знаю, — доведет ли это до добра, — отозвался он. — Во всяком случае, в России революцию нельзя признать удачной, не так ли?
Они заговорили о России, и Энн Элизабет рассказала ему о Совете рабочих и солдатских депутатов, которые захватывали власть в свои руки… Затем она вручила ему пачку книг и брошюр.
— Но скажите мне, — спросил он наконец, — являюсь ли я убежденным противником войны? Я должен это знать, потому что меня могут призвать в любую минуту!
— Вы не принадлежите к категории противников войны, с которыми считаются и засаживают за чистку картошки, — сказала она. — Таких, как вы, они не признают и несомненно прибегнут к насилию, чтобы вас сломить.
— Отлично! — весело воскликнул он. — К этой категории я и хочу принадлежать!
С тех пор между ними завязалась переписка. Он успел только прочесть ее книги и брошюры и объявить возмущенным друзьям, родным и невесте об отношении своем к войне, когда его призвали. Его официальное заявление, что он является убежденным противником войны было оставлено без внимания, и его отправили в лагерь, где он категорически отказался надеть военную форму и проходить курс военного обучения. Однако, как писал он Энн Элизабет, обращались с ним хорошо — удивительно хорошо. Некоему майору Джонсу поручено было вести беседы с убежденными противниками войны. Он призывал их поочереди к себе и разговаривал с ними. По словам Брюса, майор был парень не плохой. Брюс беседовал с ним несколько раз и, не стесняясь, высказал свое мнение о войне. Майор сказал:
— В вас, социалистах, нравится мне одно: вы не вступаете в спор, как адвокаты, и не пытаетесь доказать непреложность своих убеждений. Вы говорите то, что вы думаете, и этим ограничиваетесь.
Как показалось Брюсу, майор не остался равнодушен к его словам, но заявил, что сначала нужно выиграть войну, а затем можно будет и потолковать. От лица Соединенных Штатов конгресс объявил войну, и, если человек не намеревается сбросить правительство, он должен подчиниться воле народа.
— Ведь вы не анархист?
Да, Брюс не был анархистом.
— Вы хотите, я полагаю, ввести социализм конституционным путем?
Да, Брюс склонялся к этой точке зрения.
— Ну, а когда у вас будет социалистическая республика, и какое-нибудь капиталистическое государство объявит вам войну, мне не придется сражаться, хотя я и не верю в социализм? Вы мне разрешите остаться дома, агитировать против вашей войны и развращать тыл? Или вы пожелаете, чтобы я исполнил свой долг солдата и защищал социалистическую республику, за которую голосовали большинство моих сограждан?
Вопрос был затруднительный, и Брюс остался недоволен своим ответом. Он спрашивал Энн Элизабет, что нужно было ответить. Если не считать этих не слишком неприятных собеседований, он мог располагать своим временем, дела у него не было никакого, и ему оставалось только читать книги и писать письма…
Он признавался, что ему тяжело смотреть, как ребята работают, проходят курс военного обучения, а он в это время бездельничает. Четырнадцать раз дрался он с ребятами, которые говорили оскорбительные слова. В лагере было такое правило: когда двое солдат хотели драться, им вручали перчатки и предоставляли разрешать недоразумение по правилам маркиза Квинсбюри. Брюс был хорошим боксером и всегда оставался победителем. Ему казалось, что ребята его полюбили, и только изредка кто-нибудь из них замечал: «Нечего сказать, похож ты на пацифиста!»
Кое-кто из убежденных противников войны
